Антология - Тхерагатха и Тхеригатха. Стихи старших монахов и монахинь Будды

© Е. Евмененко. Перевод, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО ИД «Ганга», 2022

Тхерагатха («тхера» на языке пали – старейшина, буддийский монах, который принял постриг более десяти лет назад, «гатха» – стих) входит в наиболее древний слой текстов Палийского канона (Tipitaka) – «Кхуддака-никаю». Гатхи представляют собой уникальный памятник древней буддийской литературы, авторство которого приписывается бхиккху – буддийским монахам, жившим в основном во времена самого Будды Сакьямуни. Тхерагатха содержит 264 стиха и 1 291 строфу, при этом стихи скомпонованы по размеру: от кратких к длинным, то есть начинаются с одной строфы, а заканчиваются стихотворением в семьдесят четыре строфы. Каждая гатха названа по имени того или иного бхиккху, однако не во всех стихотворениях названный бхиккху является её автором.

Идея перевода на русский язык этих старинных поэм возникла у меня довольно давно – интерес к раннему буддизму школы Тхеравады («учение старейшин») в России в последние годы всё больше возрастает. Я прошла двухлетний курс обучения пали и получила буддийское образование на острове Шри-Ланка, чтобы в том числе иметь возможность знакомить русскоязычных читателей с оригинальными переводами текстов из Палийского канона.

Гатхи впечатляют своей искренностью: их авторы рассказывают не только о блаженстве Ниббаны, но и о тех препятствиях, которые им встретились на пути. Читая о том, сколько пришлось пережить людям, стремившимся к высшей цели, можно отбросить популярную сейчас идею, что всем первым ученикам Будды освобождение давалось (в отличие от нас!) легко и быстро.

Смысл издания этой книги не только в знакомстве читателей с неким культурным пластом религии Древней Индии и даже не с поэтической эстетикой пали, а в том, чтобы современные люди, которые испытывают доверие к учению Будды, получили бы вдохновение к практике от самых выдающихся его учеников.

Палийское слово «тхера» применительно к авторам стихотворений не всегда относится именно к возрасту бхиккху: согласно буддийским правилам, тхерой является бхиккху с десятилетним стажем, в том числе и вполне молодой человек. Мало того, в Тхерагатхе есть примеры, когда арахантства (Пробуждения) достигали семилетние дети, причём сам факт их упоминания в качестве монахов говорит о том, что ряд стихотворений представляет собой древнейший пласт Типитаки, поскольку они были написаны ещё до введения запрета на полное пострижение в монахи до достижения двадцатилетнего возраста (правило из Винаи, кодекса монашеской дисциплины).

Говоря о дате создания стихотворений, английский профессор Уордер делает предположение, что нельзя приписывать создание Тхерагатхи только одному периоду: какие-то части её действительно очень древние и создавались во время жизни Будды или сразу после его смерти, а какие-то – в эпоху империи Маурьев (317–180 гг. до н. э.). Соответственно весь период составления текстов занял предположительно около трёхсот лет. Примечательно, что в Тхаг. 920–948 говорится о том, что наступила эпоха упадка и нравы современных монахов разительно отличаются от нравов монахов, которые жили при Будде. В Тхераваде считается консенсусом, что первый раскол в монашеской общине (Сангхе) произошёл спустя примерно пятьсот лет после смерти Будды, и он повлёк за собой разногласия и по поводу сути Учения, и по поводу правил поведения. Исходя из этого, можно предположить, что некоторые стихотворения Тхерагатхи были созданы даже позднее, чем принято считать. При этом большинство из авторов-бхиккху всё же жили при Будде; некоторые из них были его знаменитыми учениками – такие как Ананда Тхера и Сарипутта Тхера, а некоторые вообще упоминаются только в Тхерагатхе и нигде более. Читателей может сбивать с толку то, что в некоторых стихотворениях, очевидно, собраны истории, которые происходили в разное время с разными героями: гатха может включать элементы биографий нескольких монахов и их высказывания по тому или иному поводу, вроде бы не относящиеся изначально к данному стихотворению. Скорее всего, это свидетельствует о том, что они создавались в различных условиях и задачей составления гатхи не было описать какую-то одну, монолитную по стилю и содержанию историю (хотя такие тоже есть).

В большинстве гатх бхиккху говорит от первого лица и о себе, в некоторых других послание адресовано широкому кругу лиц или рассказывает о другом бхиккху. Сильно варьируется и стилистика: какие-то гатхи очень поэтичны и представляют ценность не только в плане смыслового содержания, но и в литературном отношении; другие написаны простым языком и не претендуют на поэтическую значимость. Многие строфы из Тхерагатхи можно найти в других сочинениях Типитаки. В стихотворениях много повторов, и из одного в другое «кочуют» целые абзацы. Я не нашла исчерпывающего объяснения этому явлению, но можно предположить, что путь к освобождению является «универсальным» и порождает схожие чувства и размышления у разных людей.

К каждому стихотворению существует комментарий, составленный учёным монахом Дхаммапалой, который написал комментарии к множеству произведений из «Кхуддака-никаи» и другим буддийским текстам. Труд носит название «Комментарии Дхаммапалы к Тхерагатхе, известные как „Обретение высшего смысла“». Предполагается, что Дхаммапала жил в VI в. н. э. и был последователем знаменитого комментатора Аччарии Буддагосы (последний не оставил комментариев к Тхерагатхе и Тхеригатхе).

Я не отношу себя к сторонникам идеи «только Типитака и никаких комментариев», однако после размышлений и переписки с одним из самых уважаемых монахов современности Бхиккху Бодхи, я решила не переводить комментарии Дхаммапалы, но лишь иногда пояснять ими непонятные без этих ремарок стихотворения. Бхиккху Бодхи считает, что если бы русский перевод был адресован профессиональным буддологам, то переводить комментарии было бы необходимым условием, однако широкий круг читателей в этом не нуждается. К. Р. Норман, западный переводчик Тхерагатхи, пишет, что нашёл не один и не два примера несоответствия комментариев содержанию стихов.

При переводе я старалась сохранить поэтическую форму, при этом не охотясь за рифмой в ущерб смыслу и содержанию. Сам язык пали изящен и красив, нередко содержит труднопереводимую игру слов, поэтому моя задача состояла в том, чтобы, с одной стороны, не потерять языковую эстетику, с другой – сохранить пусть не дословную, но всё же точность перевода.