Дмитрий Шишкин - Прозрение

Голштинской гвардией гордясь,
Он видел в русской янычар.
Живых солдат жутко боясь,
В солдатиков игрушечных играл.

Когда вступил он на престол,
Без остановки пировал.
Уже навеселе он шел за стол.
Ночами с куклами играл.

Фридрих Второй – его герой.
Его наш русский царь боготворил.
Семь лет, прокаленных войной,
К спасенью Фридриха он отменил.
Теперь еще вчерашний враг —
Посланник прусский при дворе,
Рядом с Петром разбил бивак
И правит всем, как в страшном сне.

Но люди, близкие к Петру,
Пытались сгладить положенье.
Хоть многим царь не по нутру,
Пытаются найти себе спасенье.

Так упразднили канцелярию
Для розыска и тайных дел.
Указ издали по признанию
Раскольников, смягчая их удел.

И ведь при нем дарованы
Те вольности дворянства.
Вконец все маски сорваны
С служебного убранства.

Но все напрасно. Очевидность
Расстройства организма власти
Уж не спасает никакая милость.
Лишь ожидают новые напасти.

И раздается дружный ропот
Национального самосознанья.
Уже имеется обширный опыт
Искать с монархом расставанья.

* * *

И снова «Гвардия вперед!»
В стенах дворцовых раздается.
Петра свергать пришел черед.
Терпенья нить натужно рвется.

Подписан мирный договор.
И Фридрих, Лизаветой битый,
Уже не чаял избежать позор,
От длани русской пережитый.

Но Петр росчерком пера
Отдал все русские победы.
И Пруссия чудесно спасена.
Но чувства русские задеты.

И гвардия пришла в движенье.
Свергать царя труба зовет.
Взять на себя бразды правленья
Жене Петра пришел черед.

Прямо в гвардейские казармы
Везут жену-императрицу.
Лица солдат добры и лучезарны.
Встречают как любимую сестрицу.
Целуя платье, руки, ноги,
Ей присягают два полка.
Народ толпится для подмоги.
Все делают наверняка.

Сенат с Синодом уже в сборе.
Ей клятву верности дают.
Ликуют все и вот уж вскоре
На Петергоф к Петру идут.

Несчастный Петр от смятенья
Пытался захватить Кронштадт.
Ответ последовал без замедленья:
Кронштадт ему совсем не рад.

Молил супругу поделиться властью.
Безвольно плакал, горько пил.
Один, надломленный напастью,
Отрекся сам и всем простил.

Отправлен в Ропшу как изгнанник.
И горький там нашел конец.
Заблудший, нелюбимый странник
Не удержал царский венец.

Софья-Августа Фредерика.
В русской истории она одна.
Запомнят все, от мала до велика.
Она – всемирная величина.

Ей было уготовано судьбой
Стать русскою императрицей.
Сменив безвестности покой,
Править державой евразийской.

Росла бедовою девчонкой
Среди немецких северных земель.
Резва, полна капели звонкой,
Как многие рожденные в апрель.

Как рано мысль о короне
Родилась в детской голове!
Мечтания воссесть на троне
Влекли ее к своей судьбе.

И вот голштинский принц
Становится наследником престола
В стране далекой, без границ,
Полной раздолья и простора.
И сразу предназначила себя
Ему Софья-Августа Фредерика.
Хотя сама еще совсем дитя,
Но без короны жизнь безлика.

И ведь сумели убедить Елизавету
Послать сватов за Фредерикой.
Спешит в Россию, радуясь ответу,
Невеста юная, с душой открытой.

Не мешкая взялась за дело:
Обычай русский изучать.
Спешила. Все в душе кипело.
Быстрей хотела русской стать.

При переходе в православье
Екатериной назовут.
И книга жизни обретет заглавье,
Которое позднее вознесут.

Ну а пока жена наследника престола.
И жизнь мечтательницы очень нелегка.
Живется ей как жертве приговора.
А честолюбья цель все так же далека.

И если с серым, черствым мужем
Она хоть как-то находила лад,
Елизавете такт не нужен.
Она Екатерину ввергла в ад.

И «дорогая тетушка» Елизавета
Взяла в привычку больно ранить
Ту, что не могла ей дать ответа.
И надо ж было так тиранить!

Но цельная в своей мечте натура
Екатерины и не думает сдаваться.
От скучных будней есть литература.
А на обиды можно улыбаться.

Решила нравиться всем без разбору.
Всем угодить, от мала до велика.
Смириться б с положеньем впору.
Ведь жизнь ее скучна, безлика.

Но нет. И учит со смиреньем
Обряды православной церкви.
Молитва, пост – все с упоеньем.
Все остальные просто меркли.

Стала читать различные романы,
В своих покоях скуку коротая.
Сперва развеяться, ради забавы.
Затем образовать себя желая.

Труды Вольтера вкусы изменили.
А там и Монтескье, и Бейль.
Труды французов просветили
И заменили ей учителей.

И, наконец, родился Павел.
Наследник тронного отца.
Но сын ей веса не прибавил.
Кругом сплошь черствые сердца.

Младенца сразу отобрали,
Чтоб государству им владеть.
Как много было в том печали!
Не дали даже посмотреть.

И стали поступать как с человеком,
Исполнившем свое предназначенье.
Заказанное дело сделано с успехом.
И боле никому ее не нужно рвенье.

Но не щадит ни своего ума, ни сердца,
Стремясь исправить положенье.
Годится все: любая щель иль дверца,
Лишь бы сыскать к себе расположенье.

И стоя в трауре благоговейно
На похоронах Елизаветы,
Чтит все обряды постатейно.
У публики чувства задеты.

И видя все безумства мужа,
Сердца людей к ней отогрелись.
Увидев, что вокруг лютует стужа,
К теплу Екатерины присмотрелись.
* * *

И снова гвардией вознесена
На царский трон императрица.
Отсель уже не тихая жена,
А властью облеченная царица.

И вот, став во главе страны,
Узрела признаки великого роптанья.
Народные броженья глубоки,
А жизнь полна несметного страданья.

И должно успокоить свой народ
В час горестного униженья.
Политике прописан поворот —
Вернуть для русских уваженье:

Ее супруг, Россию люто не любя,
Чрез произвол нанес ей оскорбленье.
Екатерина, честь страны храня,
Вернет дух гордости и вдохновенье.

В правленье надо привнести
Идеи нации и просвещенья.
Основам справедливости
Вернуть победное свеченье.
И подданным обещано крепить
Закон и честность управленья.
Но главное – дворян не позабыть.
Ведь в них залог ее везенья.