Ирина Силецкая - Морская стихия

Когда на мель садится пароход
И метеор срывается с орбиты,
Седые церкви русской Атлантиды
Всплывают зряче на поверхность вод.

И потонувший колокол звучит.
И, водные равнины рассекая,
Врачует души речь его святая,
Литого звука медленный магнит.

И звук идет как будто из глубин,
Из залитого солнцем поднебесья.
Где раньше были города и веси,
В живых остался колокол один.

По ком звонит он в сизой тишине,
Надмирной клятвой облака смыкая?
И сила в нем заключена такая,
Что не заснуть и не сгореть в огне.

Остановить не в силах человек
Бездонную стремительность потока.
Так истина, сокрытая до срока,
В пещерах духа коротает век.

Так колокол, весом и нарочит,
Окрестность оглашает без помехи…
И, как орган, язык его звучит,
И дольше звука отвечает эхо.

***
Как страшно время половодья!
Забродят воды, как вино,
И плодородные угодья,
Как Китеж-град, уйдут на дно.

С какой безбрежною тоскою
Стать морем речка норовит —
И, до краёв полна собою,
Сама не знает, что творит.

Так, отпустив души поводья,
Бездонно, властно, как испуг,
Страстей безумных половодье
Испепеляет всё вокруг.

Как будто речка впала в детство,
И жалко ей расстаться с ним.
А мне досталась по соседству
Судьба стать берегом твоим.

Наши мысли и чувства дурача,
Мантры моря призывно шепча,
Вдохновляла чистейшая чача
Древний танец души ча-ча-ча.

Выпил чачу, сомненья инача,
Только с моря послышался вопль —
Точно вызвала чистая чача
Вечный танец души пасодобль.

Не такой уж завзятый я бражник!
По спине заскребли мураши.
Хорошо, когда полон загашник,
Средство есть для согрева души!

И стирается будней кассета —
То, что на сердце было вчера,
Так сгорают на донышке лета
Черноморские вечера.

Река, прозрачная вдали,
Крутую выбрала дорогу.
До помутненья довели
Её плотины и пороги.

И вот в ненастный час, когда
Всё в мире стало ей не мило,
Набравшись мужества, вода
Разбиться вдребезги решила.

Она стремительно бежала,
Куда-то вглубь запрятав страх,
От жизни – той, что распластала
Её в жестоких берегах.

Внизу предательски подкрался
На шум воды глубокий ров —
И долгим эхом отзывался
Её предсмертный гул и рёв.

А люди всё твердили в лад:
Какой прелестный водопад!

…Спустившись вниз по самой кромке,
Остолбенел я: там, вдали,
Глаза знакомой незнакомки,
Как будто током, обожгли.

Река текла; струились слёзы,
Железный век летел, пыля —
И нёс в себе метаморфозы
И катастрофы бытия.

Опустишь молча очи долу,
Канал увидишь и гондолу;

И осознаешь вдруг, что дожил,
Дошёл до цитадели дожей.

Когда на Рим напали гунны,
Все люди спрятались в лагуны.

Гонимых море приютило,
И не нашёл их там Аттила.

Настало время торжества их:
Ковчег построили на сваях.

И каждый день тут – вита нова,
И куролесит Казанова.

А сколько смеха и азарта —
Ломать комедию дель арте!

Высоких вод многоканалье
Уводит город в Зазеркалье.

Вспомнилось: море, кони…
Чайки кружат гурьбой.
Эннио Морриконе,
Музыка над водой.

Гордо расправив спины,
Ввысь устремив полёт,
Вспарывают дельфины
Зеркало чистых вод.

Машут созвездьям кроны,
Вынул смычок скрипач.
Где-то на синем склоне
Ветер услышал плач.

Я улыбнусь иконе —
Девушке золотой.
Эннио Морриконе,
Музыка над водой.

Где таится нора угрей,
Где мы видели пару сами,
Появились «Ассоль» и «Грей»* —
И целуются парусами.

Атакуя морскую соль,
Салютуя волнам и гротам,
Быстроходная «Ассоль»
Отвезёт к Золотым Воротам.

Но пожалует кок тебе ль
Эту розу ветров в подарок?
Если прибыл ты в Коктебель,
Будет день твой красив и ярок.

А потом – зажигай огни,
Словно звёзды, в ночной колыбели.
Навсегда ты запомнишь дни,
Проведённые в Коктебеле!

Как тебе
Коктебель?

В этом сказочном Коктебеле
Мысли моря летят к тебе ли?
Только ветер, лишь волн атака
На сокровища Карадага.

И, куда ты ни кинешь взоры,
Справа – горы, и слева – горы.
И, печалями позабыта,
Ты выходишь, как Афродита,

Из воды, и подвластна плену,
Морю ты возвращаешь пену.