Наталья Андреева - Караван. Поэтический сборник

По пустыне бескрайней идет караван,
Далеко за холмами уже Тегеран.
Еще много недель им идти по песку.
Караванщик поет, чтоб развеять тоску:

– Где под старой стеною цветет апельсин,
Где протяжно к намазу зовет муэдзин,
Там, где солнце к полудню нещадно печет,
В том краю моя Знойная Пери живет.

Ее волосы, словно персидская ночь,
И глаза как маслины, ей Богу, точь-в-точь!
Нелегко пред разлукой ее выдержать взор.
На ладонях из хны вьется сложный узор.

На запястьях браслеты звенят и монеты,
Она золото любит, как дети конфеты.
Ее запах так сладок, что сводит с ума,
В нем и мед подогретый и куркума.

Когда солнце устало ушло за бархан,
Спят верблюды и убран уже дастархан,
Отчего ты, погонщик, до рассвета не спишь,
Смотришь в черную ночь, куришь вечный гашиш?

Самарканд впереди и его минареты,
Но сквозь тьму разглядеть ты ведь хочешь не это?
Встречи с кем ты так страстно, так преданно ждешь?
И о ком свою тихую песню поешь?

– Где полгода зима и так короток день,
Где от снега опять покосился плетень,
Где заря так пугливо, так робко встает —
В том краю моя Светлая Пери живет.

Ее пальцы прохладны, а кожа бела.
Ее мысли прозрачны – прозрачней стекла…
Она пахнет дождем и немного травою —
Этот запах подолгу вожу я с собою.

Ее волосы – лен, а глаза – синий лед.
Она странные песни мне тихо поет
Ее голос дрожит как свеча на ветру…
Она рано к молитве идет поутру.

За спиною неспешно из века в века
Катит воды великая ваша река.
Косы светлые спрятав под яркий платок,
Пери слезы роняет на крупный песок…»

Торг хорош был и славный получен бакшиш.
Ты то еле плетешься, а то вдруг спешишь.
О чем думаешь ты, нитку бус теребя?
Пой, погонщик, лишь ветер услышит тебя!

По пустыне бескрайней идет караван,
Впереди за холмами уже Тегеран.
Что молчишь, караванщик, ссутуливши спину?
Снова сердца кому-то отдал половину?

Благовония древний старик продавал:
Апельсина цветы, драгоценный сандал,
Масла роз и жасмина, и опийный мак.
Не хотел отпускать без покупки никак.

– О, несравненная, только открой
Этот ларец своей нежной рукой,
Вдохни аромат, что таят его недра —
Сила и крепость ливанского кедра.

Царь Соломон был его знатоком!
Я не болтаю, я был с ним знаком!
Когда-то мальчишкой, зеленым юнцом —
Гостил в его замке с покойным отцом…

– Чтобы отвлечься от тягостных дум,
Масло мелиссы купите, ханум.
Всего лишь по капле вотрите в виски —
И нет беспокойства, сомнений, тоски…

А если в сердечко вдруг ревность стучится,
(Такое с красавицей может случиться),
То роз аромат это быстро поправит
И мысли в любовное русло направит.
Свершишь омовение этой водой
И будет любимый вовеки с тобой.

– Вот юноша славный! Куда так спешишь?
Здесь лучший на рынке табак и гашиш!
О чем же тут думать? Цена велика?
А ты поторгуйся! Уважь старика!

– Еще не родился, который услышал:
«Вошедший к Али без покупки, мол, вышел!»
Мне лавка давно уже – дом и семья:
Сначала к Аллаху ушли сыновья,

Трех жен потерял, и вот – левую ногу…
Но только идущий осилит дорогу!
И так ковыляю уже много лет,
Ароматы меняя на тяжесть монет.

– Давно это было – лет десять уж с лишком —
У лавки моей два чумазых мальчишки,
Поспорили громко, катаясь в пыли,
Монеты одной поделить не могли.

До крови дралися, забыли про дружбу,
Костыль сослужил мне тут верную службу.
Я им забияк распихал по углам:
«С ума посходили? Остыньте! Харам!»

Когда отдышались и лица отмыли
От крови, от пота и въевшейся пыли,
Тогда драчунов и призвал я к ответу:
– А ну, отвечайте, чья это монета?

Я думал, что каждый ответит: «Моя!»
Но отчего-то молчали друзья…
Тогда говорю: – Раз хозяина нету,
Оставлю, пожалуй, себе я монету…

И старший промолвил: – Простите, Ака,
Хозяйка монеты – жена мясника.
И деньги я эти с прилавка украл,
Пока мой товарищ её отвлекал.

– На что же хотели богатство потратить?
– Покушать «от пуза». Мы думали, хватит!
– Всевышний, один ты свидетель позора —
Голодных детей я кормлю разговором!

Я дал им лепешку и сыра. Пока
За крынкой парного ходил молока,
От сыра куска и от этой лепешки
Уже не осталось ни корки, ни крошки.

Еще свежих фиников им я принес.
Смотрел как их ели и задал вопрос:
– Скажите мне честно, нет, только не врите
Где вы ночуете? Что вы едите?

– Ночуем мы там, где нас ночь застает,
Едим, то, что добрый народ подает,
А если и добрый подать не спешит,
То тащим все то, что плохо лежит.

– Я бегаю быстро! – малыш мне сказал,
– Когда б ты погнался, вовек не поймал!
– Да, бегать я с вами, увы, не могу,
Но может – Бог даст – чем другим помогу?

Давно это было – лет десять уж с лишком.
Мне в лавке моей помогали мальчишки,
Освоили быстро премудрости все,
Ума набирались в одном медресе.

Но время текло и юноши эти
Учиться решили в Университете:
Птенцы разлетелись: один до Каира,
А младший-бродяга проехал полмира.

Теперь, хоть и редко, но пишет мне он,
Как принимает его Альбион —
Тот, где туманы и Темза река.
Светились от счастья глаза старика.

Ученье наукам – нелегкое бремя!
Оно отнимает и силы и время.
А сколько монет оно отнимает —
Не всякий мудрец вам то посчитает!

Я знаю про это не понаслышке!
Но что те монеты, когда есть мальчишки!
– Купите вот эту сушёную мушку,
А что с нею делать – скажу Вам на ушко!

У каждого времени есть ароматы.
Яркие, пряные, счастлив, когда ты!
А если беда в твои двери стучится,
То обоняние в момент отключится —

Не радует кофе, ваниль пахнет скверно…
Такое и вы замечали, наверно?
Живите, любите, свободно дышите!
И запахи счастья в душе берегите!

Прощаясь утром, глядя мне в глаза,
Он протянул ларец с резною крышкой.
Там драгоценная лежала бирюза —
Подарок за ночь этого мальчишки!

Все безупречно: камни и оправа.
Колье великий мастер создавал!
Для сердца женского – смертельная отрава.
И мальчик это видно сознавал.