Алексей Шарычев - Сон Ивана

Мне б кино пооткровенней

Для кипенья впечатлений.

Страсть и дерзость мне нужна.

Навострю-ка лучше лыжи

Я к подруге прежних лет,

Некрасивой и бесстыжей,

Но она не скажет «нет.»

Впрочем, вряд ли, что с утра

Дома она пребывает…

Сам себя я растравляю,

Похоть с бадуна остра!»

Вот, идёт Иван, гуляет

Свежей утренней порой,

И тихонько остывает.

Мысли его, новый строй

Незаметно принимают.

Думает он о вселенной,

О движении светил,

И своей судьбе мгновенной

Среди этих вечных сил.

«Нету твёрдой здесь опоры,

Всё, лишь краткий, зыбкий сон,

И никто из нас не помнит

Для чего начался он.

Всё уходит, гибнет, вянет,

Расцветает и живёт,

Всё мне здесь напоминает

Злой какой-то анекдот…

Блохи, сидя на собаке,

Рассуждают, есть ли жизнь

За пределами их мрака?

Догмы веры, атеизм,

Достижения науки,

Есть ли хоть какой-то смысл

В этой беспросветной скуке?

Бродим на клочке земли

В бесконечном океане,

Краткий миг – земные дни,

Наша жизнь – существованье.

Сотни миллионов лет

В бездну канули; привет

Шлёт нам всем глухая вечность,

Не даёт она ответ

На вопросы человечьи.

В бесконечности миров

Наш мирок позатерялся,

Грезим в вечном царстве снов.

Жили мы, иль нам казался

Сей затейливый мираж?

Незавиден жребий наш,

Плыть в мерцании мгновений

Для продленья поколений,

И не видеть берегов.

Сотни, тысячи веков

Промелькнут в этом теченьи,

Не оставя и следов.

Всё пройдет; и шум стихии,

И моя шизофрения,

Твердь Земли и Солнца свет, -

Всё в свой срок сойдёт на нет.

Я родился, жил и умер,

Как и тысячи других;

Басня, пьеса, или стих,

Цирковой ли это нумер,

Театральный ли шедевр,

Глупый ход, или маневр,

Всё едино, – жил и умер,

Вечный и простой пример.

Мысли, чувства – всё тщета,

Всё здесь тлен и суета…

Соломоновы мыслишки,

Ну-ка, прочь из головы!

Так с утра хандрить, уж слишком…»

Всё Ивану пол беды,

Тут же он развеселился,

В эйфорию бурно впал

И бодрее зашагал,

По проспекту устремился.

Солнце греет, воздух ласков,

Тихо шелестит листва

На деревьях; всё прекрасно,

Всё – звучанье естества.

«Жизнь нам в дар дана, о чудо,

Сколько радости в тебе!

Вечно восхищаться буду

Я тобой; по нраву мне

Красота твоя и щедрость.

Как чудесно на Земле

Жить, дышать, мечтать и верить,

Вдаль по жизненной тропе

Устремляться в жажде света.

Пусть недолог этот путь,

От того он и прекрасен.

Жить в мгновении – вот суть,

Миг сей тлену не подвластен.

Не уйдет душа во мрак,

Будет в мысленном просторе

Вечно жить; есть добрый знак

В человеке; в его воле,

Сострадании, любви,

Боги свой оплот нашли.

Вечность равная мгновенью,

Всё вмещается в тебя!

Трепет чувств, поток мышленья,

Пониманье, что есть «я».

Кружит матушка-Земля,

Время вихрями несётся.

Знаю, всё это не зря,

Неспроста нам жизнь даётся…»

Шёл Иван, не замечая

Ничего вокруг себя,

Ум кипел не остывая,

Замки в воздухе творя.

Три часа этой прогулки,

Как секунда пронеслись.

Кровь в висках стучала гулко

Подгоняя током мысль.

Голод Ваня ощутил,

Вспомнил, что в живом он теле,

И в кафе заворотил,

Заказал себе тефтели.

Ест, скучает, кофе пьёт,

Зал пустынный наблюдает.

Вдруг, по имени зовёт

Его кто-то; не стихает

Чей-то голос: «Ваня, Ваня!»

Встал на теле каждый волос,

Сердце нервно барабанит,

Пусто, никого нет в зале…

С ужасом заозирался

Наш Иван по сторонам.

«Тьфу ты, видно показалось,

Пошумели где-то там

В кухне, или на подсобке.

Но ведь тихо… Бесы ловки,

Пакостят они везде,

Ох, с лихвой у них сноровки!

Пить пилюли перестал

И явилися на бал.

Ничего, вас в шею выпру,

Сам себя я наказал…

Больше года, или вру;

Нет, я трезв был больше года,

Ощущалася свобода,

Тут опять, явились вдруг.

Неужель шизофрения

В самом деле у меня?

Протравил я мозг обильно.

Словно от свечи огня

Таял разум-воск,

Где ты, жизнь, прошла моя,

Как пошла в откос?

С восемнадцати ли лет,

Или с двадцати,

Волчий получил билет,

Взвыл я от тоски?

Детство, отрочество было

Ярким, жизнерадостным,

Юность с дымом уходила,

Как в тумане плавилась.

Эх, зачем поджёг траву

И иглу вонзил я в вену.

Грезил сказкой на яву,

Перешёл во тьму мгновенно.

Но, видать, и без того

Та болезнь во мне гнездилась,

С ядами лишь укрепилась,

И поехало, пошло.

Не шизоидный характер

Я в анамнезе имел,

Психопатом быть умел,

Не шизоидом; ну, хватит

Мне копаться в этой мгле,

Просветленья не настанет

В тусклом, выжженном угле,

Пусть во тьме он догорает…»

Ел Иван свои тефтели

И угрюмо размышлял,

Чувствовал усталость в теле,

Весь задор его пропал.

В частой смене настроений,

Как в пучине он носился,

Мчался в этой буре, бился,

Выплыть к суше не умея.

Вот, звонит ему Мария;

Мигом, радостной волной

Ум Иванов окотило,

Бодрость вновь вступила в силу.

– Здравствуй, Маша,

Рад услышать я твой голос.

Ты мне, словно счастья чаша,

Рад я выпить, ты, мой тонус!

– Слышу я, Иван, что выпил

Ты уже с утра пораньше…

Хмелем ты себя насытил,

А спасибо, значит, Маше.

– Да, в кино нам не идти,

Буду душен перегаром.

Может лучше с пылом, с жаром

Веселей день провести?

Прогуляться по бульварам,

В парк какой-нибудь зайти,

Всё чудесно ведь на пару.

– Может быть, часам к шести

Буду я вполне готова.

– Неужели, что ж так скоро!

Мог бы я к тебе прийти

И сейчас, в сию минуту.

Ждать до вечера, вот скука,

Хочешь ты с ума свести

Ожиданием Ивана.

– Не люблю гулять я рано,

Впрочем, можно и к пяти.

– Темнота – друг молодежи,

Значит, в пять я у тебя.

День прекрасный и погожий,

Марья, ты мечта моя!

– Что-то слабо ты мечтал,

Мог бы сам мне позвонить.

– Я же, Маша, только встал…

И тебя не смел будить,

Вы ведь спите все, как кошки.

– Вот и нет, привыкла бдить

Я, как только свет в окошко

Начинает заходить.

Летом я на тренировках

Уже с самого утра.

– Ах, спортсменка-комсомолка!

Золотая голова

На прекрасном, юном теле.

Как же быть под стать тебе,

Совершенство, в самом деле!

Даже чуть не по себе

От такого счастья мне.

– Я надеюсь протрезвеешь

Ты до вечера, Иван?

– Маша, веришь, иль не веришь,

Быстро я смахну дурман,

Раз приказ такой был дан

От тебя, моя царица!

– Ладно, Ваня, созвонимся…

Вмиг Иван повеселел

И отправился до дому,

Там он выспался, и скоро