Алексей Шарычев - Сон Ивана

Вновь открываю я свою тетрадь,

Чтоб рифмой в строки ловко написать

Историю одну; чтоб можно почитать

Её вам было на досуге.

Внемлите этой рифме, други.

Когда в сиянье солнце лик свой кажет

Лучами обнимая шар земной,

И воздух от росы так свеж и влажен,

Что бодрость накрывает с головой

Всё наше существо; и новый летний день

Восторгом душу наполняет,

Когда уходит грусти даже тень,

Когда на сердце музыка играет,

Тогда и стих слагать совсем не лень.

Холодною ж зимой, для мысли нет веселья,

С трудом дружуся в это время с головой,

И каждый день, как будто бы с похмелья,

Нет путной думы в голове пустой.

Скрипя умом, мелодию слагаю,

Но, строчка, две и я уже шагаю

Легко в звучаньи ритма своего,

Как это происходит, я не знаю…

Зима, иль осени печальная картина,

Жар лета и весна – мне всё едино,

Я про сезон упомнил для красы,

Мысль тормозит лишь из-за «Тизерцина».

Его в вечерние часы на сон грядущий принимаю,

Чтоб спать спокойно было мне,

Чтоб не метаться как на медленном огне

В бессоннице проклятой и докучной.

О, это мука, доложу я вам,

И не поддаётся то словам,

Что ощущается сознанием моим,

Когда безумным взором по углам

Ищу я тех, кто невиди́м.

И в голове моей, как шум и гам

Те голоса на миг не умолкают,

Которые, мой разум создал сам.

И говорят они, кричат, хохочут,

Спать не дают и нету мочи

Внимать им в этой сонной тьме,

В томленьи этой вечной ночи.

Злой ветер за окном хрипит,

И мёртвый свет луны струится

Сквозь дымку облаков;

Не спится, как счастлив тот, кто спит…

И вот уж год пилюли пью

И наконец-то крепко сплю,

Но ум мой притупился сильно,

И вряд ли б рифму я осилил,

Коль б дозировку не сменил.

Сейчас же, оптимум нашёл

И снова стиль и слог обрёл.

(Хотя, их может и в помине

Вовсе и нету у меня),

Пишу, как будто бы шутя -

И в этот миг я счастлив в мире.

Отвлёкся, где же мой рассказ?

А он то будет сей же час,

Вперёд, перо мое шальное,

Звучи, мой бодрый мысли глас!

Глава 1

Всё это было до того,

Как неизвестный миру вирус

В короне вдруг воссел на трон;

Года на три я отодвинусь

От этих пагубных времён.

Вот едет некто, человек,

До тридцати ему нет года,

В окно любуется природой,

Несёт его машины бег.

Таксист-извозчик правит лихо,

Магнитофон играет тихо

И ветер с шумом бьёт в салон

Через открытое окно.

Проходят фуры караваном,

Быть может, из далёких стран,

А у обочин, по канавам

Расставив свой нехитрый стан,

Торгуют дачники товаром.

Верста мелькает за верстой,

Летит бескрайняя дорога,

Простор охватывает око

Не пресыщаясь красотой.

Вокруг леса, поля и реки,

Вот деревенские дома,

Что строилися век от века

Намёткой русского ума.

Приятны для души картины

Родной отчизны дорогой,

Эх, Русь, люблю твои седины,

Един я, родина, с тобой.

Вот у столба венок поставлен,

Посмотришь дальше, вон другой…

Кто ж тут так быстро и случайно

Расстался с буйной головой?

Где вы, куда ушли от сюда,

Прервав свой краткий жизни путь?

Зачем мы все идём до туда

И нет возможности свернуть?

Дорога, глупая дорога…

Тут он пришёл в себя немного,

Развеяв грёзы наяву,

И рассмеялся грустно, строго,

И закурил ещё одну.

От выпитого пива

Голова шумит,

Ещё глоток и снова

Принят бодрый вид.

Как назовем героя?

Наверное, Иван,

Такое имя для славян

Весьма, весьма знакомо.

Вот, значит, они едут

Ваня и таксист,

Ведут они беседу:

«Этот «порох» чист

Как снег в горах Алтая,

Уж я-то это знаю,

Я, так сказать, из лиц,

Кто вечно покупает…»

– Не надо, говорю, -

Ваня отвечает.

Я «хмурый» не люблю,

Я «скорость» обожаю.

«Был амфетамин,

Но щас не дозвониться,

«Солянка» только есть,

Не хочешь ли убиться?»

– Да что же, значит здесь

Как и у нас разруха?

Где сел, там же и слезь,

Беда-беда, непруха.

«Ты б в Питер поезжал,

Там «марки» и грибы,

Как эти вон столбы.

Куда бы не шагал

Везде найдёшь отраду,

Кислотные дожди

Там льются до упаду,

Тут этого не жди.»

– Что и говорить,

Культурная столица.

Понял я давно к чему

Ведёшь, не сбыться

Задумке всё ровно.

Кумарит вон тебя,

Ты «порошок» и хвалишь,

А сам, наверно, знаешь,

Что есть и «скорость» для меня.

«Хорош напраслину взводить,

Не знаю я, вот гадом быть!

Приехали, звонить иль не звонить?»

До города добравшись наконец,

Иван задумался печально:

«Изрядно пьян, от «гречки» мне конец,

Взять «соли» тупо и банально,

Хоть всё же это бычий кайф,

Но приход необыкновенный!

Вмиг растворяешься в вселенной,

Жаль, что безумный потом драйв,

А отходняк – избави боже…

Ну если только так, немножко.»

– Звони на счёт «солей», извозчик!

И вот уже «закладку» доставая,

От радости повеселел Иван,

Под нос чего-то напевая

Отправился к себе, как в ресторан.

Идя на съёмную квартиру,

Момент экстаза предвкушал,

И показавши фигу миру,

Свою реальность создавал,

И знал, что скоро будет бездна…

Вот вожделенный миг, укол,

И стало всё чудесно,

Сознанья луч во тьму ушёл

И осветил там неизвестность.

Скользнувши в море эйфории

Наполнил светом он простор,

И растворился в этом мире.

Под занавесью век, как штор

Минуты три Иван валялся,

Глаза открыв, он разбежался,

Пошёл по комнатам бродить

И сам с собою говорить…

Теперь оставим мы Ивана,

Чтоб можно было нам судить

Каков бывал он вне дурмана,

Каков бывал, когда не пьяный,

Ведь мог и без того он жить.

Нет, далеко он не таков,

Не крыса из эксперимента,

Что от момента до момента

Лапкой скребёт у рычажков

Для новой дозы наслажденья.

Влекли Ивана вожделенья,

Но стержень воли тоже был,

Хоть и настойчиво губил

Он этот дар без сожаленья.

В Иване был источник сил,

Дарующий ему надежду,

Что вскоре сбросит, как одежду

Всё, чем пленён он в мире был.

Бывало, по четыре года

Он трезв как стёклышко ходил

И ощущал себя свободным,

Но был тоскою злой томим.

И трудно описать словами

Ту боль души, то состоянье,

В котором пребывал Иван,

Не поддается то словам.

Физически вполне здоров,

А от души одни обломки.

Он жил как будто в дымке снов,

И каждый день, как на иголки

Ступал он в зыбкий жизни путь,

И думал: «Почему свернуть

Нельзя с проторенной дороги?

Куда несут меня здесь ноги?

Какие в этом смысл и суть?

Да, каждый видит здесь свой сон,

Но для меня кошмарен он…»