Алексей Шарычев - Сон Ивана

Хоть другом книги Ваня не был,

Но и врагом он ей не был,

С утра, бывало, до обеда

Прочтёт кой-что по мере сил,

Потом физической зарядкой

В порядок тело приведёт,

Так изо дня в день и живёт

Покуда уж не станет гадко.

Тогда зовёт его кабак,

Иль дым травы, иль потяжёле,

Но собирает Ваня волю

И всё же крепится, бедняк.

Бывает, вроде эйфории,

Что-то нахлынет на него,

И ощущает Ваня силу,

И бодрость духа своего.

Затем депрессия нагрянет

И вновь весь свет собой подавит.

Знал Ваня, что он нездоров,

Что он в плену своих оков,

Что психика его больная

Лишилась счастия и рая.

«Повсюду лишь кромешный ад,

И нет возврата мне назад,

Когда был счастлив нерожденный

И в мир, как в грязь не погруженный.

И каждый день, и каждый час

Мне мука разум застилает,

Свет радости во мне погас.

Но вроде есть воспоминанья,

А вот припомню-ка, сейчас…

Да, было время и веселья,

Но что-то долго уж похмелье

Всё тянется и тянется,

Ох, тяжело мне справиться.

Как тягостно мне всё вокруг!

Мир для меня исчадье ада,

Попал, видать, в его я круг,

Мне б выбраться от сюда надо.

Такое Данту и не снилось,

То, что сейчас во мне явилось…

Всё в чёрных красках, злоба, боль,

Вдруг, вспышки ярости, как красный,

Грусть жёлтая летит как моль,

Жрёт душу мою гневно, страстно.

И совесть в существе моём

Давит чугунными тисками

Мне сердце бедное; веками

Как будто бы скитаюсь я

В тоске ужасной меж мирами.

Не обретаю я покой

В этой извечной сказке злой.»

Как говорили мы, словам

Едва ли это удается,

Не рассказать им, как Иван

Рыдает, воет и смеется

В сознании своём больном,

Не будем больше мы о том.

Где ж мы оставили Ивана?

Ага, в воздействии дурмана

Ликует, бродит не в себе.

Подходим мы к второй главе.

Глава 2

Как заводной Иван шагает

По комнатам избы пустой,

Подстегнут ум, душа летает

В порывах прыти молодой.

«Пора б на улицу помчаться,

На воле-вольной разгуляться!

Погода так и говорит,

Что дома щас, лишь инвалид.

Как солнце радостно смеется!

Нет облачка на знойном небе,

Пойду, покуда мне идётся,

Пойду туда, где ещё не был.»

И вышел Ваня на просторы

В большой, кипящий жизнью город,

Свои зрачки он не забыл

Очками тёмными зашторить.

(Вам, это надобно сказать,

Были они по пять копеек,

Большие и ночи чернее,

И за себя могли сказать,

Что их владелец не во хмеле).

Купил напиток в магазине, -

Сушняк навязчивый сбивать,

И всех счастливей в этом мире

Пошёл по улицам гулять.

Куда б он стопы не направил

Всё очень нравится ему,

Восторг и радость удалая

Отраду создают уму.

А день прекрасен, зноен, светел,

Июль на улице – жара,

В такое время всё на свете

Как будто говорит: «Ура!

Ликуй, товарищ, неустанно

Покуда свеж и молод ты,

Пройдёт пора, и как ни странно,

Повянут рощи и сады,

Наступит для тебя и осень,

Вслед ей холодная зима,

Никто тебя, дружок, не спросит

И прочь погонят со двора…

Завянут рощи и сады,

Ликуй, покуда молод ты!»

Идёт Иван, вон перекресток,

Народу прудом не пруди,

Тут стар и млад, ребёнок, взрослый

Столпились на своём пути

И знака ждут от светофора.

«Куда спешите вы так скоро? -

Опять задумался Иван,

И я куда шагаю сам?

Ну я, так скажем, от безделья,

От помрачения ума

Слоняюсь с ночи до утра,

Я занят поиском веселья.

Кого-то гонит здесь нужда,

Кого, быть может, и идея.

Рождаемся, растём, стареем,

Трава полей, песок, вода…

Меня-то, верно, бесы гонят,

Абжабался аж зубы сводит,

Догнаться что ли? без труда!»

Ходил Иван таким манером

До вечера, уже стемнело,

Когда к реке он подошёл,

На пристани уселся он.

Снуют прохожие колонной,

Смех, крики, звуки от смартфонов,

И болтовня о том, о сём

Не умолкают здесь, как днём.

Нет суете конца и краю,

Огромный город не смыкает

Своих пылающих очей,

Ветрин рекламных, и огней

Зовущих мотыльков снующих

Продлить полёт свой веселей.

Сидит на лавочке Иван,

Восторга в нём, как не бывало,

Безумие, как покрывало

Затмило разума экран.

Вдруг видит он перед собой

Лик строгий, мрачный и опасный,

Качает будто головой

Сей призрак, и его гримасы

Исторгли из Ивана вой,

Не крик, не возглас, вопль ужасный!

И все прохожие в тот миг

С испугом смотрят на Ивана,

Был вид его довольно дик

И вёл себя он очень странно.

Пошёл Иван почти бегом

Прочь от скопления народа,

Недоставало кислорода ему

В шуме и гаме том.

Он шёл по улицам в смятеньи,

А то проклятое виденье

Не отставало ни на шаг,

Измучился совсем, бедняк.

Сошла подошва от кроссовок,

Километраж он навернул

Под стать любому марафону,

Почти весь город обогнул.

Мигают звёзды с небосклона,

Во тьме ночной плывёт луна.

Добрался Ваня, но нескоро

До сквера одного, и там

В листве деревьев притаился.

«Что же со мною, иль мне снится,

Вот до чего довел дурман!

Ох, наконец-то образ скрылся,

Что шёл за мною по пятам…

И это только ведь начало,

Грядёт поганый отходняк,

Ох, только бы мне сил достало,

Зачем «солянку» взял, дурак!

Сейчас я дух переведу

И надо пиво пить скорее,

Я это в миг преодолею,

Я точно вывезу, смогу…

Накинул же петлю на шею!

Жив буду, коль не околею.»

Деревья шелестят листвой,

И ветер свежестью вздыхает,

Но вот порыв, за ним другой

И шум листвы не замолкает,

И говорят между собой

Деревья, листья, ветра вой…

В небе молния сверкнула,

Гром прошёлся по земле,

Всё затихло перед бурей,

И только голоса во тьме

С тоской о вечности толкуют.

Их шёпот переходит в рёв

Подобный дикости стихии,

Он плещет волнами из слов,

И разбивает воздух ими.

И что-то жуткое вокруг

Так пропитало всё пространство,

Что вся природа дышит часто,

Во всём, везде, немой испуг.

Извечный ужас, хаос древний

Во тьме беседует с собой,

И бесконечностью вселенной

Он давит, давит… «Что со мной?!»

Вскричал Иван в поту холодном,

Заозирался он кругом,

Тут как на зло повторно хлопнул

Раскатистый, зловещий гром.

И первые слезинки неба

Упали звонко на листву,

И застучали быстро, гневно!

Деревья, как по волшебству

Ещё сильней заговорили,

О чём они там воду лили,

Так ясно слышалось уму (Иванову),

Что он не в силе

Был прошептать себе «угу».

Стоял как вкопанный, пытаясь

Понять, что в существе его

Подобно эху раздавалось,

И думал: «Это не свалялось

Внутри сознанья моего…

Мне в ум такого не взбиралось!