Миша Коллинз - О чем еще не смею рассказать…

In our cotton tent,

We stare eye to eye.

“I feel like we are an electromagnet.”

“I don’t know what that is.”

“I don’t either, but you make me feel like one.”

“I loved when you kissed me

When I gave you pineapple.”

That makes her cry.

When we lean in to nuzzle,

Blinded in collapsing cotton folds

Of blue knit tent,

We bump foreheads

Before finding lips.

Походная постель

Утренняя зарядка:

Мы разговаривали

Лицом к лицу

О том, что мы любим,

Как себя чувствуем,

Становясь все ценней друг для друга,

Я – для нее,

Она – для меня.

Этим утром мы натянули на голову

Шерстяное одеяло

И остались в постели,

В нашей палатке из хлопка,

Мы смотрим друг другу в глаза.

– Я чувствую, что каждый из нас словно электромагнит.

– Я не знаю, что это такое.

– Я тоже, но благодаря тебе чувствую себя им.

– Мне понравилось, как ты целовала меня,

Когда я преподнес тебе ананас.

Она плачет в ответ.

Тогда, склонившись и столкнувшись носами,

Ослепленные упавшей на нас хлопковой полой

Голубой трикотажной палатки,

Мы ударяемся лбами,

Прежде чем найти губы.

Clasped

I keep walking between two buildings at work today.

This February-dark day can’t decide if it wants to rain

Or sleet or snow, so it’s settled somewhere between

And a cold, steady, wet white lands as droplets on my sleeve.

I look up and the backlit flakes disappear

Against a wilderness of gray.

The sky is perfectly painted the color of cold.

Looking up, my open eyes are pelted from above,

And when I stop to blink and close my lids,

I suddenly see you.

Your cold and rosy rain-chapped cheeks

Reflected in the window of a city shop,

But your winter storm is in another place.

My left grabs my clenched right fist,

Yearning for your distant hands to be in mine.

Объятье

На работе весь день меж двух зданий хожу и хожу.

В мрачный день февраля, что не может решить: быть дождю,

Или снегу с дождем, просто ль снегу, вот среднее что-то: седая,

Холодная пелена на рукав непрерывно дождем оседает.

Поднимаю глаза, и, подсвеченные, исчезают

Хлопья на фоне серой пустыни.

Небо наше идеально окрашено в тона холода.

Поднял глаза, и они, открытые, запорошены,

И когда я перестаю моргать и опускаю веки,

То вдруг вижу тебя.

Твои, со следами дождя, замерзшие, раскрасневшиеся щеки,

Отраженные в витрине городского магазина.

Но зимняя непогода разыгралась для тебя в ином месте.

Моя левая рука обхватывает мой же правый кулак,

Страстно желаю, чтобы твои далекие руки были в моих.

Brown Hens

My wife reads to me from the guidebook

About the cheesemakers

On the island where you can see the cheese made.

We follow the map off the coast highway.

“There! Old Shelburne Road,” she reads from a sign,

Her eager finger pointing.

On the farm’s long gravel drive,

Her back floats just off the seat.

They have goats to pet

And windows to look through.

We can see women dressed as maids making cheese.

Tasting every sample twice,

She reads how many eggs per chicken per year.

She asks if brown hens lay brown ones.

“I don’t think so,” I offer.

Winding back to the coast, belly full,

She confesses:

“The book said it was for children.”

Коричневые куры

Жена читает мне строки путеводителя

О сыроделах

С острова, на котором можно увидеть, как делают сыр.

Ориентируясь по карте, мы едем по шоссе возле моря.

«Вон там! Олд Шелбурн-роуд!» – прочла она на указателе,

На который направлен ее нетерпеливый палец.

На длинной гравийной дорожке к ферме

Ее попа подлетает над сиденьем.

У них есть козы, чтобы гладить,

И окна, чтоб из них смотреть.

Мы видим женщин в традиционных костюмах сыроделов.

Продегустировав каждый сорт дважды,

Она читает о том, сколько яиц откладывает курица в год.

И спрашивает, не коричневые ли яйца несут коричневые куры.

Делюсь с ней догадкой: «Думаю, что нет».

По дороге, петляющей вспять к побережью, наевшаяся до отвала,

Она признается:

«В книге сказано, что все это для детей».

Tug of Woman

Last night, I shared a woman with a bed.

We wrestled her back and forth for hours,

The bed and I.

I started with the upper hand;

My calves wrapped her shins,

My nose pressed her neck

(inhaling scents of suckling infancy).

“You smell like a baby,” I said,

And she smiled with her shoulders.

Then our furnace of body heat

Bolstered the bed’s advance,

And the sheets peeled her

From my sweating chest

And gripped her

In their damp half nelson.

And so went the night,

Tug of woman

Between a bed and me.

Борьба женщины

Прошлой ночью я делил с постелью женщину.

Мы часами желали побороть ее в рестлинге, катая взад и

вперед,

Моя кровать и я.

Превосходство изначально было на моей стороне.

Мои икры обхватили ее голени,

Мой нос расплющился о ее шею,

(Вдыхая ароматы грудного младенца).

Я заметил: «Ты пахнешь как дети»,

И она рассмеялась плечами.

Затем и у нее, и у меня печь тела раскалилась,

Кровать сильней загромыхала по полу,

И с женщины сползли простыни, —

Этого хотела моя вспотевшая грудь, —

И вновь сделали влажный захват ее шеи сзади —

Удержание полунельсона.

И так прошла вся ночь,

В борьбе женщины

Между кроватью и мной.

Zen Morning

We sat outside to meditate on our new used couch

By the turtle pond I made off our back porch.

Still in your underwear, you brought us blankets,

And we sat with the trickles of the fountain sounds,

Morning warming with the rising sun.

Bobbing between asleep and awake,

You lay your head on my lap.

Then, that screaming, clanging, weekly revving truck:

“Shit!” I said, “It’s garbage day.”

I ran flushed to the alley,

Furious at my forgetfulness.

Утро в стиле «дзен»

Мы медитировали, сидя на нашей новой кушетке,

Возле черепашьего пруда, куда сбежал я с заднего крыльца.

Ты, оставаясь в нижнем белье, принесла одеяла,

И мы сидели под журчание струек фонтана,

От лучей восходящего солнца утро становилось теплей.

Балансируя между явью и сном,

Ты положила голову мне на колени.

И вдруг – визжащий, лязгающий, приезжающий раз в неделю грузовик:

«Дрянь! – завопил я, – Сегодня день мусора!»

И, вспыхнув, метнулся к аллее,

В ярости от своей забывчивости.

Fall Back

It’s the first cold rain of late fall,

And for the first time, I turn on

My apartment’s fireplace.

The smell of summer’s dust is burning off.

My landlord says he can’t find

A lightbulb that fits this room’s lamp.

The clouds out the small window

And the sound of rain running down the glass,

Along with the fire,

Could add up to autumn coziness,

But in this nest, there is no you,

So all I see is damp and dark today.

Снова осень

Первый холодный дождь позднего листопада

В комнатах первый раз

Затопил камин.

Запах летней пыли сгорает.

Владелец гостиницы уверяет, что ему никак не найти

Лампочку для светильника в моей комнате.

Облака за маленьким окном,

Звук дождя, стекающего по стеклу,

И огонь

Могли бы привнести осенний уют,

Но в гнезде нет тебя,

Поэтому все, что я вижу сегодня, – это сырость и тьма.

These Hours

I want more time,

More of you.

I want more youth,

More good years

With un-sore hips

And late-night lips.

I want to travel

Back to our beginning

So I can re-learn you

And re-earn you,

This time better.

This time, I’ll savor and

Remember everything.

This time, time will

Slow down in

All the right places

And fly by when

You fly away.

This time, I’ll make

Einstein’s relativity

Bend to my will.

This time,

These hours will be

Our hours.

Эти часы

Больше б мне времени,

Больше тебя,

Юности больше,

Добрых лет,

Будь боль не с нами,

Будь ночь с губами.

Хочу отправиться