Александр Краснов - Грязная поэзия и чистые стихи

И расскажу я лихо у зрителей в эфире,
Что пережил в пути, да как попил кефиру.

В Федоскино приплыл на теплоходе я «Союз».
Холодно, льёт дождь, хотя температура плюс.

На пристани «Аксаково» теплоходик встал.
Нас, руссо-туристо, теперь он терпеливо ждал.

Уселись в два автобуса, и двинули к шкатулкам
На скользкой трассе мы неслись, потом по переулкам.

Приехали на фабрику. Я вскрикнул: «Боже мой!»
Здание обшарпанно, да брошено судьбой.

Напротив был музей, и выглядел прилично,
На фоне страшной фабрики, так вообще отлично.

И в этот призрак прошлого всей толпой пошли,
И ничего хорошего мы все там не нашли.

Хотя, если подумать, шкатулки были хороши,
Вот только стоили они вовсе не гроши,

А создают их всех в условиях «старьё»
Художники столетние, валяется тряпьё.

Железные кастрюли как автомобиль,
Картона складик старый, наброски с темой «быль».

Одну шкатулочку они по месяцу ваяют,
И денюжку свою, копейки получают.

Никто работать так из молодых не станет
Какая тут копейка, им рубль не хватает.

С Лениным зато шкатулочка музейная
С Брежневым ещё, и даже есть питейная.

А музей напротив выглядит как в сказке,
Словно выстроен был он по верхнею указке.

И туалет был в нём лучше, чем завод,
Но не наше дело смотреть на их живот.

Уехали с Федоскино, шкатулок не купили,
Два молодых вообще три тысячи пропили.

По двадцать, да по тридцать, а то за пятьдесят,
Тысяч сорок, двадцать, двести шестьдесят.

Тучи погустели. Дождик снова рухнул.
Из туристов кто-то недовольно ухнул.

Сели все в автобусы. Вернулись на «Союз».
Гуляет ветер, холодно, температура плюс.

О, коньяк, твой сладок вкус.
Ты маршируешь, как змеи укус.

Огненной гиеной в душу мою мчишься,
И полыхая факелом, в мозг мой норовишься.

Арарат пять звёзд, и выстоял же ты.
Под злободневным гнётом от моей жены.

Неповторим твой вкус с сыром пармезан,
Прятался в буфете, словно партизан.

Твой оранжевый оттенок соблазнил меня,
И с первого же взгляда полюбил тебя.

Будь со мной всегда, ведь не бросишь ты
Мою творческую душу, и города огни.

Жил поэт на окраине городских промзон
Был беден, и не знал счастливой жизни он.

Каждый день, выпив триста граммов водки
Сочинял стихи, гулял по комнате красивою походкой.

Но стихи его никому, в наш век-то, не были нужны.
Лет сто назад, быть может, но сегодня нету в них нужды.

А поэт творил всё и писал, свои ненужные творенья.
Мир обычный он давно послал и жил лишь алко-вдохновеньем.

Но годы шли, и вскоре средних лет персона
Затухала одиноко, проводя в ночи бессонно.

И холодным зимним днём, окоченел при свете от свечи.
Приехал трупом в морг и безымянно был сожжён в печи.

Я помню русскую зимУ,
Когда накину мягкую шубУ,

И словно маленький ребёнок,
Который вылез из пелёнок

Начну валяться в белом снЕгу,
Да лепить снежки на бЕгу.

Мою избу всю занесло,
Но это ещё ничего.

У лошадей опять мороз,
Не время для любовных грёз.

К императору мне надо
Отчитать большой докладу.

Снег белоснежной пеленой
Устелил покров лесной.

Речки милой не видать.
Комья снежные кидать

Начинаю я с сынишкой.
Это ведь наследник мой

Сохранит дома покой,
Да достанет мне пальтишку.

Всё, в Петербург уехал я,
Хватая снежные комьЯ.

Русь, ты – Родина моя!
Как же я люблю тебя!

Началась прикольная.
Началась контрольная.
Сидят все парятся,
А кто-то мается.

Никто сегодня не готов.
Вчера травили все котов,
A потом на дискотеку
И забыли все всю тему.

Звонит тут препод телефон.
Схватил его из класса вон.
Ребята сразу разевались.
Стали пить и раздевались.

Тут Илья схватил траву:
«Сижу, сижу, сижу курю!»
Схватил Колян два банка клей.
Ему орут всё: «Лей, лей!»

Пьёт клей Яша.
Пьёт клей Саша.
Пьёт клей Миша.
Пьёт клей Лёша.
Пьёт клей Маша.
Пьёт клей Даша.

А Никита всё сидит:
«Ребят, ребят, Спартак рулит!!»
А Алина Золотая
Постоянно тут кричит.

Говорит, в начале мая
Наконец-таки родит.
Прибежала тут химичка,