Александр Виноградов - На обратной стороне сознания

Мой добрый, вдумчивый читатель,
Позволь представиться тебе.
Кто я? Наверное, мечтатель,
Покорный горестной судьбе.

Моё желание наивно —
Чуть-чуть, но сделать мир иным.
Чтоб светом полнился он дивным
И лёгким шелестом ночным.

Чтобы в сердцах не оскудели
Родного звуки языка.
Чтоб красоту его воспели
В своих сказаниях века.

Пусть эти первые страницы
И проба моего пера,
Но в них душа моя хранится
И мыслей странная игра.

На каждой бережно оставил
Частичку самого себя.
Где чувства, веру в Бога славя,
А где-то плакал лишь скорбя.

Не лавры я снискать желая,
Корпел над строками в ночи.
Вновь возрождался, умирая
Во свете пламенной свечи.

Мне право было интересно,
Из слов сплетая кружева,
Идти туда, где неизвестность,
Где жизни новая глава.

Быть может что-то получилось
Совсем не так, как прочил я.
Но в книге этой воплотилась
Вся жизнь недолгая моя.

Пусть ваши мудрые Советы,
Помогут лучше мне понять.
Что я ищу на свете этом,
С собой не в силах совладать.

Пусть мои слабые потуги
Венчают этот честный труд.
Я рад его представить други,
На беспристрастный, строгий суд.

Здесь только тишине подвластны
Теченье времени и рек
Её по слову звёзды гаснут,
Бросаясь волнами на брег.

Здесь меркнет трезвое сознанье
В попытках разума понять,
То безотчётное желанье
Всё необъятное объять.

Здесь только вольные туманы
Свои качают корабли.
И столп венчает безымянный
Собой скалистый край земли.

Здесь обретают силу думы.
В глухом безмолвии глуши,
Как оживая, плачут струны,
Я слышу в уголках души.

И в этом трепете блаженном
Стихи читаю тишине.
О самом тайном, сокровенном,
Понятным только ей и мне.

Она спускается внимая,
Под благосклонный шёпот звёзд.
Не славя и не осуждая,
Идёт тропинкой светлых грёз.

Туда, где вольные туманы,
И мачты тянут корабли.
Где ночи чёрные саваны,
Укрыли дальний край земли.

Где истончаются все звуки
По мановению руки.
Где боль и тяготы разлуки
Уносит шум и плеск реки.

Там всё течёт и неизменно,
Во власти сладостного сна.
Там мысль грустит о духе бренном,
И вечно царствует она.

Загадка времени извечна,
Тщетны попытки мудрецов.
Для день живущих – бесконечность,
Как звёзды, небо для слепцов.

Что есть неспешное теченье,
Губительной всему реки?
Что есть бессмертье иль забвенье?
Как мысли путаны, горьки.

Реально или эфемерно?
Кому живому власть дана
На одре оказаться смертном
И насладиться им сполна?

То добрый дух иль злобный гений,
Речёт пророческие сны.
Чьё совершенное творенье
Полно туманной глубины?

Нет, не по силам та загадка
Живущим ныне мудрецам.
Она лишь отмеряет краткий
Кусочек времени глупцам.

О, время, без конца и края,
Без рубежей, плотин, преград.
Оно ведёт не замирая,
Быть может в рай,
Быть может в ад.

Как по стеклу песчаной струйкой,
Как в землю талая вода.
Уходит в бездну тайны жуткой,
Так было, будет и всегда.

Как сладок голос незабвенный,
Ты пела песню о весне.
И взгляд задумчивый, смиренный,
И смутный силуэт в окне.

В тебе нет злобы и обиды
Одна покорность и печаль.
Ты смотришь, но меня не видишь,
И мне немного право жаль.

Ты провожаешь дни и ночи,
Закат встречаешь и рассвет.
Твой образ чист и непорочен,
Я ангелу смотрю во след.

Но мне ответом лишь прохлада,
Ни капли солнца и тепла.
Судьбы насмешливой награда,
Костра потухшего зола.

Зеркал пустые изваянья,
Осколки, страха пелена.
Насмешек злобные кривлянья,
Так впору и сойти с ума.

Как сна слепое пробуждение,
Как пасмурный, дождливый день,
Навечно предан я забвенью,
За свет вновь принимая тень.

Но тщетно тешусь я надеждой
Услышать песню о весне
Смотря с любовью, как и прежде
На смутный силуэт в окне.

Среди нависших тенью полок
И старых, запылённых книг,
Ушедшего живой осколок
Забытый, маленький дневник.

Его невзрачных очертаний
Касалась призрака рука.
Обрывки дат, имён, названий
Вновь говорят через века.

Поблекший вензель золотистый,
Обложки кожаная твердь.
На всём оставила когтистый
Свой отпечаток страшный смерть.

Почти истлевшие страницы,
Следы давно ушедших лет.
Что в вашей памяти храниться,
Какой таинственный секрет?

Какие он оставил раны?
Чем жил хозяин этих строк?
Тот незнакомец безымянный,
Последний, истинный пророк.

На новый мир глядят печально
Давно закрытые глаза.
С приветом дружеским, прощальным,
Как много лет тому назад.

Вновь опускается устало
Средь книжных полок тишина.
И вздох последний, запоздалый,
И ночь из пыльного окна.

Мне кажется или вдали мерцают
Огни, лаская убранство полей.
Дневные краски меж берегами тают,
И слышится немолчный крик летящих журавлей.

Там ночь над влажным, посеревшим лесом,
Качает в сумраке затихшую листву,
И месяц – вольнодумец из позабытой пьесы,
Разыгрывает в небе последнюю главу.

Лоснится чёрная, хрустальная прохлада,
И шепчутся о чём-то склоняясь камыши.
А месяца близнец из отраженья глядя,
Разнежился на волнах неведомой глуши.

Нехитрая игра пастушеской свирели
Взмывает в купол лилово-золотой.
И меркнут звёзды, серебрятся ели,
Вуалью обернувшись просторной и седой.

В чернильной темноте устало дремлет шорох,
У вековых корней притихли ручейки.
Спят близнецы забыв о жарких своих спорах,
Укрывшись одеялом безоблачным реки.

Предутренний туман и серебрятся росы,
Их чистый голосок звенит в густой траве.
А за холмом встаёт рассвет светловолосый,
Приветливо кивая молочно-сизой мгле.

Иду туда, где в воздухе витает
Такой чарующий, цветочный аромат,
Где как юнец восторженно мечтаю,
Увидеть твой родной, такой любимый взгляд.