Борис Поплавский - Небытие

Раздавлен мир безмолвием и сном
Сутулые к земле свисают плечи
Дыба надежды крючит и калечит
Расплющивает жизнь казённый дом

В стеснении немыслимом душа
Не издаёт по месяцам ни звука
Проходят годы тяжело дыша
Иная нам иная мёртвым мука

Как тяжело писать иль говорить
Мрачны и вечно заспанны поэты
Под серым небом где в тисках орбит
Влачатся звёзды и ползут планеты.

Любимое моё отдохновенье
Несложная словесная игра.
Ах проигрыш в неё – одно мгновенье,
Ах выигрыш, ах страсти до утра.

На гладкой карте не узнаю ль даму,
А вот четыре короля вокруг,
Спокойные, как сыновья Адама
Средь царственных своих сестёр-подруг.

Но этот гордый и безвольный род
Тузов бессмертных окружает лето,
Толпятся униженные валеты
И прочих карт безымянный народ.

Кто будут козырьми? Чья злая власть
Превозмогает двойкою фигуру,
Но что должны неумолимо пасть,
Когда, приблизясь ко второму туру,

Их соберут рукой неторопливой
В бесцветный и возвышенный квадрат,
Что совмещает королей счастливых,
Что не хотят во тьму, и тех, кто рад.

На кожу рук на кожуру перчаток
Слеза стекает как прозрачный пот
Зелёный снег и месяца начаток.
Вот Цезарь Форум клык Тарпейский вот

Противиться немыслимо не мыслю.
Стою молчу иду молчу молчу.
Три чашки на железном коромысле
Декабрь и сон любовь ли вздымут чуть

Как неразумно мы щадили нежность
Зазнался и ослушался слуга
Что был до смеха раболепен прежде
Ах в расточеньи множатся блага.

Ах ах да ах разахался я что-то
Не привыкать к безведрию судьбы
Печаль неудержима как икота
Спиной но в спину как бревно дыбы

Сон укорочен Ты взываешь глухо
Пойдёмте холодно уж поздний час
Но я как веко закрываю ухо
Так в декабре случается подчас.

Весенний дождь, усилившись вдвойне,
По тонкой крыше барабанил мерно.
Мы за вином мечтали о войне
И пели песни голосом неверным.

Белёсый долго колебался день,
Огни горели на соседней даче
И прерывая нашу дребедень
Тряслись под гору легковые клячи.

Увы! никто не ведал за столом,
Как близок берег легковой охоты
От тех, кто глупо пели о былом
И о сраженьях с озорной охотой

Что сменит летом смертоносный гром
Грозы весенней непорочный голос
И у певцов над молодым челом
Не побелеет кучерявый волос.

И уж летящая издалека
Их поцелует смерть среди поляны
И выронит ослабшая рука
Тяжёлое оружие улана.

Когда стеная как хор валькирий
Над нами очередь перелетала
Жалел я френч мой не из металла
И бескозырка моя не кивер

Когда же старший влетая в город
Кричал команду на всём скаку
Я видел сзади расшитый ворот
И африканский его скакун

Я думал спрыгнет. На барабане
Разложит быстро табак и карту
Но шёл он с нами спокойно в баню
И огорчался теряя в карты

Сегодня ж руки я на колена
Кладу пред зеркалом моим и вдруг
Я вижу остров Святой Елены
Старик и капковый его сюртук

Как Фауст я спустившись в бывший мир
Нашёл Елену той же не иною
И уж готов Троянскою войною
Смутить души эпистолярный мир

Стоят цари пред долгою стеною
По ветру вьётся эллинский мундир
Но в стане неподвижен командир
Но вот он встал: сражён Патрокл мною.

Елена Ты пленившая Тезея
Покинь пергамент выйди из музея
И дружескую кровь останови

Но конь судьбы уже подкачен к двери
Я выхожу в богов упорно веря
И воинам сим предаюсь любви

Пришла в кафе прекрасная Елена
Я нем; все неподвижны; нем гарсон
Елена Ты встряхнула мёртвый сон
Воскресла Ты из ́ небытия плена.

Я с подозрением поцеловал висок
Но крепок он. Но он не знает тлена
Мешает стол мне преклонить колена
Но чу! оружие стакану в унисон.

Изменника я войсковой оплот
Вздымаю стул; но вдруг проходит год
Смотрю кругом: не дрогнула осада

О Троя что ж погибнет Ахиллес
Но вот Улисс; он в хитру лошадь влез
Иду за ней, хоть умирать досада

Парис и Фауст; Менелас, Тезей
И все им современные цари
Тебя ль не знают, что ж и днесь цари.
О разомкнись пергамент и музей

Я поступаю в армию. Смотри
Вот! Троя вот! и сколько в ней друзей,
Погибнем мы от дружеских связей
Но Ты повешенная над землёй пари.

Геракл раз уж брал несчастный град
Зачем мы новых возвели оград.
Миг гибели за десять лет сраженья

Твои глаза за всю мою судьбу
Ведь даже Гёте и Гомер в гробу
Что жили лишь для Твоего служенья

Оне сидели на блестящих стульях,
А я за ними наблюдал в окне
Ведь я живу [среди] рабочих в улье
Где лестницы и нужники одне

И попивая ароматный чай
(Так там дымится жёлтая моча)
Они слова бросали невзначай,
Я даже выругался сгоряча.

И ухожу, бросая взгляд косой,
И вдруг заметил, от меня в углу
Сидит скелет с блестящею косой
И разливает кофе по столу.

И вдруг заметивши меня в окне,
Как будто поздоровался со мною
Но замечали ли его оне
Болтая за зеркальною стеною.

Скажу не может сладкая морковь
Вас заменить. Вас о безвкусны розы
Сын Севера я полюбил морозы
И шасть на юг. Но шасть назад любовь

Однообразны и прекрасны грёзы
Коль шарики катятся. Венка кровь
За белым шаром шар морковный вновь
Овалы губ. Затем овалы-слёзы

Бесплодная вползает красота
На кафедру за нею шасть! мечта
«За всем» потом как завсегдатай – горе

И заспанный служитель человек
Сажает каждый нововшедший век
На синее сиденье прямо в горы