Евгений Поплавский - Говорят, люди не помнят своего рождения… Исповедь души

© Евгений Поплавский, 2017

© Евгений Викторович Поплавский, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4483-5381-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Говорят, люди не помнят своего рождения… А я помню. Помню, как впервые появилось ощущение того, что я есть… И я просто был, а потом возникли и другие ощущения… Не мои – чужие. Я не мог их запомнить, потому что не знал, как они называются, но точно помню, что они были. Потом эти ощущения разделились на хорошо и плохо: что-то нравилось, что-то не нравилось, появилось нечто похожее на интерес, на спокойствие, которое вскоре закончилось, и ощущений стало больше… Намного больше. Помню, тогда мне впервые хотелось закричать, но я никак не понимал, почему не могу. А потом понял, что не могу не только закричать – я не могу вообще ничего. Даже чувствовать. И все, что я до этого считал своими ощущениями, оказалось чужим. Этот чужой чувствовал, а мне доставались только объедки со стола его чувств. И это было неправильно. Я не знал почему, но точно понимал, что так быть не должно. И тогда впервые в жизни почувствовал самостоятельно – я обиделся. Я еще не знал, как это называется и что со мной происходит, но это было мое первое самостоятельное чувство. И оно оказалось настолько сильным! ОЧЕНЬ! А я даже закричать не мог. И тогда закричал ОН! И я научился видеть… Я увидел ЕГО… Я тогда еще не понимал, что именно вижу. Я много чего не понимал. В конце концов, что может понимать только что родившийся ребенок?..

Думаю, не стоит утомлять никого рассказами о моем взрослении. Как может взрослеть ребенок? Как все нормальные дети. Я смотрел, как он учится видеть, ходить, говорить. Я и сам пытался, но у меня не получалось. Тогда я начал учиться думать и чувствовать… А что мне еще оставалось делать? Я учился тому, что умел, за двоих, а еще я учился влиять на него. Он не знал, что я есть. Точнее, знал, но не понимал, что я – это не он. Он считал мои чувства своими чувствами. Мои мысли – своими мыслями. А я учился догадываться, о чем надо подумать, чтобы он сделал так, как я хочу. Иногда получалось, а порой не очень, но в основном наши мысли совпадали.

Я научился забирать его боль, чтобы она быстрее уходила и не тревожила нас… НАС… Не помню, когда впервые появилось это осознание. Мы срослись, как сиамские близнецы. Только я об этом знал, а он не догадывался… Две души на одно тело… Такое даже операцией не вылечить.

Я научился прятаться от него. Это оказалось несложно – достаточно было просто держаться на расстоянии. Окружающие плохо реагировали на его попытки обратить на меня внимание – чаще всего наказывали, и я перестал попадаться ему на глаза. Детская память пластична – она легко вычеркивает ненужное. И он забыл про то, что видел меня.

Шли годы, мы взрослели. И в какой-то момент возникло ощущение одиночества. Рановато для семилетнего ребенка, но, видимо, таким уж я уродился. Мне стало обидно, что меня нет. Расхотелось быть чьим-то придатком. Я желал быть собой. Разговаривать. Сам. И помочь в этом мне мог только один человек. Я долго собирался с духом, с мыслями. И в один прекрасный день решился…

Это было утро. Дома никого – родители куда-то ушли. А он спал… Я не имел возможности все продумать, но верил, что все получится. Для начала я его разбудил. Это оказалось совсем не сложно. И когда он открыл глаза, увидел меня. И я увидел себя… Так же, как я видел его… Он часто улавливал в моих мыслях свой образ, но одно дело, когда какой-то образ мелькает у тебя в голове, а другое – увидеть это наяву. Было страшно – и он испугался… А вы бы не испугались, если бы проснувшись увидели перед своей кроватью висящую в воздухе заготовку для куклы? Оболочку… Сделали куклу, но еще не вставили ей глаза, не наполнили изнутри… Наверное, так выглядит душа. Я не могу ничего сказать по этому поводу, просто знаю, что именно так мы видели друг друга. И это еще полбеды – вдобавок ко всему было непонятно, то ли ты видишь глазами, то ли это просто какой-то бред, потому что зрелище было не совсем реальным. С одной стороны, ты видишь, но видишь не глазами. Я не знаю, с чем это можно сравнить. Как разговаривать про себя: вроде бы говоришь и все слова проговариваешь, но звуков при этом не издаешь.

Естественно, первой его мыслью было: «Я сошел с ума! Теперь меня посадят в психушку, и все будут дразнить меня психом!»

Это было так ожидаемо. Я улыбнулся. Нет, не губами, так я тогда еще не умел, но он это почувствовал, и истерика внутри него сменила направление: «А ну и пусть даже сошел с ума! В конце концов, не каждый может похвастаться такими глюками. И вообще, а вдруг это инопланетянин или привидение, а еще это может быть…»

Если бы я умел смеяться, то, скорее всего, умер бы со смеху. В принципе такой смех больше походил на истерику, но чем больше я смеялся, тем больше он смелел. В конце концов он выдавил из себя робкое:

– Ты кто?

Я собрал всю свою волю в кулак и буквально проорал, чтобы хоть как-то выделить свои мысли в его голове:

– ТВОЙ БРАТ!

Почему брат? Не знаю… Просто ничего лучше на тот момент не пришло в голову. Да и если разобраться, наверное, так оно и было. Он пришел в замешательство. Ответ вроде бы и дан, но каким-то уж сильно необычным способом. Слишком привычно. Слишком часто мысли подобной формы посещали его голову.

– Какой брат? У меня нет никаких братьев, – сказал он вслух, а в голове промелькнуло: «Интересно, а он давно со мной общается?»

– ПУСТЬ НЕ БРАТ! НАЗЫВАЙ КАК ХОЧЕШЬ! МНЕ БЕЗ РАЗНИЦЫ! НО РОДИЛИСЬ МЫ ВМЕСТЕ!

– И чего тебе от меня надо? – и в голове опять пронеслась куча образов про демонов, захватывающих людские души, инопланетян, похищающих людей для экспериментов, и прочая ерунда…

– НИЧЕГО! Я ПРОСТО ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ЗНАЛ, ЧТО Я ЕСТЬ!

– Ну хорошо… Я знаю, что ты есть… «Наверное, я точно сошел с ума». И дальше что?

– Ничего… Теперь ты понимаешь, где я, а где ты? В смысле – где мои мысли и где твои?

– Ну, наверное… «Я точно сбрендил… Меня посадят в психушку… МАМОЧКИ!»

– И прекрати думать, что ты сбрендил… Это раздражает…

– Ты читаешь мои мысли? «Это точно инопланетянин. Он меня утащит на свою летающую тарелку для экспериментов!»

– Прекрати панику! Вспомни как следует… Мы ведь с тобой уже давно общаемся. Просто раньше ты меня не видел.

В общем, полдня мы общались: он паниковал – я его успокаивал, он спрашивал – я отвечал. И после этого разговора я получил то, что хотел, – стал человеком. Конечно, не совсем полноценным, но, по крайней мере, смог разговаривать, стал спорить, соглашаться или не соглашаться, высказывать свое мнение и много чего еще. Смотря на себя его глазами, я научился двигаться, улыбаться, хмуриться… сам. И так появились «МЫ» – я и мой брат. У нас была общая тайна. Точнее, тайна была у него: мне-то все равно некому было рассказывать.