Евгений Поплавский - Говорят, люди не помнят своего рождения… Исповедь души

Мой брат тоже сильно изменился. Согласитесь, что для нормального человека довольно странно ощущать, что ты и твое физическое тело – это две разные вещи. То есть если нормальный подросток, поддаваясь гормонам, влюбляется в каждую вторую посмотревшую на него девушку, то у него химия тела существует отдельно, а любовь – сама по себе. Физическое тело в какой-то момент стало восприниматься как одежда… очень нужная, требующая постоянного ухода и бережного отношения, но все-таки одежда. Фактически это осознание уравняло нас. Если раньше он считался человеком, а я каким-то придатком, то теперь мы стали равны. Просто он в отличие от меня был «одет». В общем, мир изменился, хотя, кроме нас, никто этого не заметил.

Новый мир открыл нам свои двери, мы влетели в него на всех парах и с размаху стукнулись лбом об стену. Нельзя было так безоговорочно доверять первому встречному… пусть даже и богу. Естественно, самым первым божеством, точнее сказать, самой первой сущностью, с которой мы начали общаться, стал именно тот самый языческий бог солнца. Вообще, как мы позже обнаружили, на «мысленном» плане довольно много всяческой живности. Есть существа, живущие абсолютно независимо от человека (правда, их непросто зафиксировать, но они есть). Или наоборот – существующие в некотором симбиозе с людьми (самым ярким представителем данного вида являются вездесущие домовые). И есть боги. Боги – это продукт искренней веры людей в высшие силы. Как правило, именно боги являются наиболее слабыми и самыми зависимыми от людей из всех «мысленных» сущностей. Все «обитатели» этого плана живут исключительно за счет энергетической подпитки. Однако если домовые или лешие без человеческого внимания просто уходят в спячку, то боги погибают. И как следствие, единственный смысл существования божественных сущностей заключается в потребности обратить на себя как можно большее внимания людей. Тут уж, как говорится, кто во что горазд. И как показала практика, боги – существа, верить которым надо в самую последнюю очередь. Но тогда мы этого еще не знали и, встретившись с подобным существом, радостно развесили уши и внимали вещанию об устройстве Вселенной, порядке жизни и прочих вещах. Совсем нетрудно догадаться, кто был центром той картины мира. В общем, это продолжалось довольно долго, пока в один прекрасный момент у нас не начали появляться смутные сомнения: как-то уж все было гладко расписано. Точнее, к своему стыду могу признаться, что сомнения появились только у моего брата. Я на радостях и не думал ни в чем сомневаться и даже убеждал его в том, что у него паранойя.

В общем, мы на тот момент слегка разругались. Сверху на это все наложились семейные разборки, в результате которых мы поссорились с родителями и ушли из дома. Потом была его женитьба на девушке, которая мне ну ОЧЕНЬ не нравилась. Тем более что когда он пытался рассказать ей обо мне, она выдала стандартную реакцию про психотерапевта. Мы практически перестали общаться. Я свел свое общение к словесным перипетиям с новообретенным божественным собеседником, а он ушел с головой в семейную жизнь, в которую я благоразумно не вмешивался. Я же знал, что он ее любит.

Естественно, мы контачили, он продолжал делать какие-то вещи для меня, советовался, но теперь у нас наметились значительные расхождения во взглядах. Мы стали все больше и больше отдаляться друг от друга.

В какой-то момент пришло решение: а не пообщаться ли нам с другими богами? Мой божественный собеседник почему-то очень не любил говорить про то, что помимо него обращаться можно к кому-то еще. Да и я начал чувствовать… даже не знаю, как это выразить… наверное, какую-то фальшь… Да, этот бог всячески стремился нам помогать, давал советы, но при этом он был каким-то чужим. Как поездка на море: ты приезжаешь и видишь красивые закаты, купаешься, загораешь, общаешься с людьми – и все прекрасно. Однако проходит неделя, потом вторая – и вся эта красота приедается. Нет, море не становится менее красивым, оно все так же прекрасно. Просто ты начинаешь понимать, что дома лучше. Причем нет конкретных причин. Просто дома – это ДОМА, а море… оно красивое, но чужое. Так и этот бог – он был не настоящий. А еще появилось ощущение, что ему от нас что-то нужно. Мы пока не знали ничего о сути божественных сущностей, а потому и не понимали, что может хотеть от нас божество, но ощущение было стойким.

И мы начали искать других богов. Сначала попытки не увенчивались успехом. Нет, всяческих сущностей было пруд пруди, но добиться от них не то что членораздельных слов, а даже хоть каких-нибудь человеческих мыслей было проблемой. Сказывалось отсутствие опыта. Решение проблемы, как всегда, оказалось неожиданно рядом. Город, где мы жили, находится на берегу большой реки. В принципе к рекам у людей всегда было непростое отношение, и даже во времена сурового Средневековья или советского атеизма каждый человек нет-нет да и вливал в нее чуток своей, энергии поддерживая в потоке жизнь. Я помню, как мы поехали на природу, дабы пообщаться с каким-то очередным божеством (хоть убей, не помню, с каким именно), у нас благополучно ничего не получилось, и мы сидели на берегу и грустили. И как сейчас помню этот момент:

– Ну почему?! Почему?! Ведь должно же было получиться! Не может же быть, чтобы, кроме твоего солнечного, никого не было! – мысли моего брата пулеметной очередью пронизывали окружающее пространство.

И ответ не заставил себя долго ждать:

– А может, ты просто не там ищешь?

Мы обалдели. Оба. Во-первых, это случилось неожиданно. Во-вторых, это был настолько четкий ответ, что стало понятно: тот, кто его дал, на порядок сильнее божества, с которым мы общались раньше. И самое главное – в этом ответе не чувствовалось ничего, кроме какой-то материнской заботы. То есть тот, кто «говорил», не хотел от нас ничего. Это было просто как материнский совет маленьким несмышленым детям. Материнское тепло, которого, честно сказать, мы толком никогда и не знали. Это ощущение было непривычным. Наша мама, если можно так выразиться, не страдала переизбытком материнского тепла. Однако ощущения казались знакомыми. Бабушка… Это было как чашка горячего чая с бабушкиными пирожками, когда ты, замерзнув на улице, приходишь домой. Или лучше так: когда твоя бабушка заходит в комнату, думая, что ты спишь, смотрит на тебя и так тихонечко-тихонечко гладит по голове, а ты лежишь и боишься пошевелиться… И так хорошо… А она погладила тебя, улыбнулась и ушла, а теплота осталась… И ты засыпаешь счастливым.

Так было и здесь: вопрос ушел, а теплота осталась. И мы сидели обалдевшие, не в силах произнести ни слова.

– Бедненькие… – эти слова звучали в наших головах, и было такое ощущение, что кто-то очень заботливый укутывает тебя в теплое одеяло. И стало хорошо и как-то совсем по-домашнему.