Вера Орловская - Жизнь прозрачна

Если откажутся от меня друзья и даже сын —
со мной останутся мои сны
записанные на тетрадном листе в темноте
стихами любви посвященными вовсе не тем
кто достоен
Так человек устроен:
до последней капли пить свою горечь
губы кривя в улыбке
чтоб из любой ошибки
выходить гордо прочь
будто из дома в ночь
хлопнув дверью
Не спрашивай: верю или не верю
людям на этой земле что были со мною рядом
Землю побило градом —
значит не будет всходов
Я видела больше закатов чем восходов

После ночи случилась зима:
в мире этом по странности белом
стерты краски – прозрачна эмаль
истонченного льда только в первом
своем воплощенье:
сквозь него проступает вода
Но у времени бывшем смещенье
невозможно никак – никогда
Значит снова принять перемены:
пережить – перемочь – перетечь —
перестроить гитарную речь
в семиструнных вибрациях медных

Так на Земле заведено веками
Природой – Богом – генами – судьбой:
пока песок не превратился в камни
а человек не стал самим собой —
всё повторится в той же парадигме:
по лестнице – по узеньким ступеням
ступаем вверх – взрастаем постепенно
и Космоса когда-нибудь достигнем:
ведь он недалеко – рукой подать
(но почему руки не подавали?)
Всему свой срок: и листьям опадать
и предавать губам что целовали
Не знала я о множестве миров
которые не связаны порою
здесь и сейчас под розою ветров
сосуществуют – только дверь открою
когда пойму что выбор сделан мной:
из клюва ключ мне сбросит лебедь белый
И будет мир по существу родной:
на вид морской – на вкус как персик спелый

То что любила когда-то
я чувствую рядом:
так пахнет степная мята
моим поцелуем первым
а детство – вишневым садом
Репейником пахнут нервы
колючих и острых сор
Но воздухом терпким гор
с которых река кричит
моя надышалась память —
пастушьих костров пламя
немного еще горчит
древесной золой
в горле —
горем
прощанья с мамой —
обратной дорогой злой —
и долгой сáмой
где запах листвы сухой
смешался с такой тоской —
хоть рот закрывай рукой
чтобы не дать ей волю
Есть запахи под луной
от коих и волки воют
Но веток еловых дух
мне вновь возвращает слух
звучаньем:
где свежего снега хруст
И пахнет рябины куст
молчаньем

Всегда чего-нибудь недостает:
рука не достает до верхней полки
и взгляд не достает за горизонт
небесной кромки
Я пропустила как рассвет встает
на цыпочки чтобы казаться выше
и дождь не достает лица – есть зонт
а голос твой – он в телефоне слышен
но мне тебя совсем недостает
В полутонах живу наполовину
как будто кто-то выстроил плотину
чтоб удержать внутри волны лавину
а мне той жизни так недостает

Испания – твой ритм
как страсти алгоритм
прочерчен четко
в движеньях рук
взлетевших вдруг
и каблуков чечетка:
впечатан стук
в сердечный пульс
в котором жизни танец
И пусть сегодня я влюблюсь
в тебя – испанец

Ладонь на солнечном сплетенье —
там солнце черпает со дна
и медленно и постепенно
вверх поднимается она
внезапно вырвавшись на волю —
уже раскрывшийся цветок
где каждый палец – лепесток
наполненный какой-то болью
что скрыта глубоко внутри
Смотри:
любовь не выйдет на поверхность
и в этом ее сила – верность:
как будто в горле сжатый крик
а кровь горит
И только длинных линий гриф
похожий чем-то на гитарный —
звучит сквозь тело ритм ударный
и каждым нервом говорит

А рядом женщина поет
как будто плачет
и жизнь свою по капле пьет
Но всё иначе
когда танцóвщицы спина
натянутая как струна
войдет в движенье
Она так гибельно стройна
и ярче красного вина
пьянит до головокруженья
Ее цветастых юбок вихрь
сметает разум
но колдовство совсем не в них:
не видно сразу
И только звуки кастаньет
разбудят память:
горячий твой закатный свет —
España

Выворачиваешь себя наизнанку
со всеми швами —
узлами —
уязвимостью новой кожи
где на каждую ранку
влагая душу
мама уже не подует
потому что оттуда она не может
Но все твои двери
открываются только наружу
Осени лошадь гнедую
погоняют ветра со свистом
Но есть такое поверье
что Господь приходит в любом обличье —
даже в образе атеиста
с кем ты споришь неистово
(между вами одно отличье —
способность слышать внимая)
Мы все оглохли
от навязанных смыслов
И жизнь в картинках – немая:
доносит лишь вздохи
с выступающих в море мысов
с трех сторон объятых водой
и с одной лишь – возможность выжить:
это подняться немного выше —
вверх протянув над собой ладонь

Турбулентность нашей планеты
кружит головы тем кто безумен
и стремясь раскачать этот шар —
не способен увидеть приметы
что сигнал посылающий зуммер —
искорежен – изношен и стар
За пределом реальности пусто:
нарисованный мир на дисплее
Умерщвленное тело лангуста
на изысканном блюде алеет —
всё о чем ты мечтал воплотилось
ведь почти побежден уже разум
Еле держит потоки плотина
чтобы всё здесь не рухнуло разом
Я стою на экваторе – словно
в середине пространства живого
что сползает с Земли неуклонно
Если сможешь – услышь мое слово

Люби меня когда за кромкой лет
как за кормой – воды бурлящей след
всё тянется – всё длится – всё живет
И чайка будто время – влёт:
мелькнет и мимо
Мне нужно знать что я еще любима
пока вода не превратилась в лёд

Я праздную день сегодняшний поднятием чашки
кофе
в простуженном Санкт-Петербурге а не в сияющем
Корфу —
на острове среди скал обласканных морем
Ионическим:
красотой влекущим к себе на дно будто любовью
медленной
Глубиной пять тысяч в метрах
а в веках —
не счесть числом предков
Зáлитый красками изумрудными – и они
магически
воздействуют на вкус моего напитка из джезвы
медной
(не хочу говорить что из турки чтоб не обидеть
греков)
В чашке как в чаше мира теплое дышит море
если смотреть поглубже то не увидишь дна
Выпей же море – Ксанф раз обещал ты в споре
выпив пред тем вина