Владимир Фадеев - Я человек советского модерна

Карлик у раздачи – в жесте мима

Мощь руки (удар или заслон?),

Напряжённо заклинает он:

«Великаны! Мимо, мимо, мимо!..»

Столетье пса.

Столетье красного – по рёбрам – колеса.

Столетье счастья.

Столетье лжи.

Столетье п о сердцу кровянящей межи.

Столетье правды.

Столетье тьмы.

Столетье, молотом дробящее умы.

Столетье света.

Столетье зла.

Столетье совести в гордиевых узлах.

Столетье чуда.

-

Мы – орда. Орда-Россия

Поперёк продольных горл.

Мелко плаваешь, Европа!

Низко стелешься, Восток!

Нам от ваших тлений копоть

Зашершавила глоток.

Что под мухой, что на мушке,

Что в ярме, что налегке…

Засыпаем на подушке,

Спим всегда на кулаке.

Нам и холодно, и душно,

Нам и страшно, и темно,

Нам заплечно и наушно,

Нам невыносимо. Но

Перед Богом – отвечаем!

Мы не с Ним, как вы, мы – в Нём

Не количеств мелочами -

Мы космичеством живём!

Старый валенок латаем -

Не зазорно нам латать,

Но пространствами летаем,

Коль приспичит полетать!

Кирпичами чистим ружья,

Зато штык горит огнём!

А варяжье и ворюжье –

Видит Бог – переживём.

По линиям прямым,

По лабиринтам слов

Зовут, а мы – немы

Откликнуться на зов.

Похвал приятный душ

Дороже, чем стихи.

Ладони наших душ

В занозах чепухи.

В реке пустых минут,

Как в сумраке густом,

И нас перевернут

Прочитанным листом.

За окнами гроза,

А мы сидим в тепле,

Лишь наших душ глаза

Опущены к земле.

Потом года с ленцой

Следы от нас сотрут,

Мы были не пыльцой,

А пылью на ветру.

Но всё играют туш,

Несут венцы из трав,

А спины наших душ

Согнулись от неправд…

В паузах гимнов – невнятные вскрики:

С пеньем духовным вышли калики

Слепоглухие.

В городе грустном под кожей атласной

Ночью пустынно и утром неясно –

Кто мы такие?

Ток междометий и междоусобий,

Буйные травы над буквой надгробий,

Годы лихие.

Прямо под куполом – тьма подземелий.

Трусы, герои иль пустомели –

Кто мы такие?

Чёрная – в доме корявая гостья.

Белая – гладкой бильярдною костью –

Щёлкнута кием.

Надпись сворована с траурной ленты…

Нищие, сволочи, интеллигенты –

Кто мы такие?

В памятном крайнем тысячелетье

Мало ль плясали по памяти плети

Зла и стихии?

А мы – вот судьба наша истинно злая! –

Дышим друг другу в лицо и не знаем,

Кто мы такие?..

Молчанье – золото, а слово – серебро,

Куда ж мудрее.

Неслышно делайте добро,

Добро неслышное – добрее.

Главарь – бандит, горлан – урод,

Беда в мошне их.

Неслышно делайте добро,

Добро неслышное – слышнее.

Всё в жизни – иерАрхия зубов.

Жуть-человек приделал зубы вере.

Мы – боги. Но в компании богов

Покуда мы враги, мы – звери.

Да, мы – ловцы. Но более – улов.

Из нас свою уху Всевышний варит.

Мир тварный – иерАрхия врагов.

Покуда мы враги, мы – твари.

– Далёко ль до неба?

– Не знаю, сын – не был.

– А всё же? Ну, батя!..

– Верст ходу? Далёко. Не счесть.

– А сколько до Бога?

– До Бога не в небо. Бог рядом. Бог – здесь.

Прибавь лишь от этой пропашины ратной

Дорогу домой и дорогу обратно.

– А были б уже после сечи мы дома?

– Ну, дома!.. Кто дома, тот в Боге…

Прибавь только, сынка, две эти дороги.

,

Сидя пО чести честь,

Мне твердили:

У каждого линия есть.

Поминали Судьбу,

Говорили при ней:

Путь достойней,

Чем линия эта прямей!

Но когда прямизну

По линейке чертил,

Палец всё подставлял

Кто-то мне из Чертил.

Я спасал прямизну -

Ведь не знал, что почём -

По мирам собирался

Промчаться лучом,

И уже полетел,

Да у чёрной дыры

Мне открылось:

Кривые и сами миры.

Я углы не любил.

Я овал презирал,

Но кривую свою

Всё искал и искал.

В круг хотел заглянуть -

По рисунку он свой,

Потому что в нём суть -

Возвращенье домой.

Возращенье. Но вдруг

Попадёшь здесь впросак?

Круг, он – замкнутый друг,

Мне же – вырваться! Как?

Мне ведь нужен ответ,

Как бы ни был он плох.

Крутит тьма, крутит свет,

Крутит чёрт, крутит Бог,

Крутят так, что держись,

А в сумятице той

Непостижно витой

Получается жизнь.

Никогда на неё

Не найдется лекал.

Понимаю. Но всё ж…

Я б ещё поискал.

Решено всё. Обговорено.

Всё известно наперёд.

Двери тайные отворены,

Да никто в них не идёт.

К пьескам песни понаписаны,

К сказкам сны сочинены,

Драки просто компромиссами

На сто лет заменены.

Поступь шире, и, могучая,

Крепнет кремневая власть!

"Правда" злободневно-жгучая

На год правдой запаслась.

Мудро старцами прочерчена

Суть – назло другим векам!

Ну а нам? Нам делать нечего -

Нам опять по кабакам.

Выпьем новоморе досуха.

Не допьем – поищем брод.

Или полетим по воздуху.

Мы – летающий народ.

Как я долго рос из-под асфальта!

В стороне от лёгких клумбных роз,

От цветной газонной смальты -

Как я долго рос!

Как шурша сушили ветры

Лужи надо мной,

Как считал я миллиметры

Скрюченной спиной.

Как полдневными ночами,

Бледнолист и вял,

Синежилыми плечами

Чёрный панцирь рвал!

Улицы подкожный Улисс,

Дыбил толщь и твердь,

Зная, что с лица у улиц -

Смерть.

Слышал придорожных альтов

Шепотки – мол, трушу.

А я рос из-под асфальта,

Горбил душу.

Пусть – на смерть. Но вся мораль там

Из простых пружин:

Когда рос из-под асфальта -

Жил.

,

Тоску-оглядку дюжа через силу,

В ту злую ярь нехоженой тайги

Какая нас звезда манила?

Буравь буран навылет грудь и лоб!

Сбивай с седла, гни гордость, рви подпругу!

Какие кони в гибельный галоп

Пустились с нами по шальному кругу?

Нам сизые всё снятся города -

Вам цвет такой не выдумать нарочно! -

Какие черти нас несли туда,

Где им самим потом бывало тошно?

Был век коряв и груб,

Что утро ноября,

Я угодил в игру,

Где каждый за себя.

Где правила просты,

Как мерный волн набег:

Для всех – противник ты,

И все – враги тебе.

Будь зол, а не заядл,

Ведь бой, а не балет!

Идёт игра за "я",

Другой программки нет.