Чайрен - Тайна последнего завета

Осядет пыль, и мертвые леса

Фабричных труб начнут извечный труд

Природою предписанный лесам – вдыхая небеса,

Всю пыль и смог в утробах перетрут

В безвредный порошок, несущий и тепло и свет

В дома отравленных отбросами людей.

И на параде девяти сестер-планет

Земля предстанет чуть помолодев.

И улыбнется Солнце чуть добрей,

Как капитан большого корабля.

Любимице – одной из дочерей,

Зовущейся планетою Земля…

1990

Из цикла «Time»

НАШЕ ВРЕМЯ

На улицах шум, гам и дым,

Визг тормозов, трамваев лязг.

На поворотах – не тормозим.

Время – вперёд! Медлить нельзя!

Время – вперёд, время – расти,

Время ковать судьбу.

Время за шкирку Фортуну трясти,

Как бармен – коктейль «Малибу».

Время разбрасывать камни вокруг,

И время их собирать.

Возить в рестораны роскошных подруг,

И россиян обирать.

Время готовить себе пьедестал,

Имидж лепить любой.

Смутное Время. Я очень устал.

Я выбираю – Любовь.

1985-2001

STATUS QUO

В поддержание «статуса кво»

У него было несколько скво.

Но они не любили его…

Да и он их не больно любил,

И бывало, что, выпивши, бил.

Но они принимали его,

Рассудив делово:

-Ну и что-ж, что мужчина пьёт,

Ну и что-ж, что частенько бьёт?

Да ведь денег у него!

А впридачу – «статус кво»,

А ещё – скоростное «Вольво»…

Так и жили они с этим мачо,

Только вот незадача, -

По ночам эти женщины плачут,

Ночью выглядит всё иначе…

2007

КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Ты за «мокруху» сел,

И жертвой стал «мокрухи».

И в «Мерс шестьсотый SEL»

Не сядут больше шлюхи.

Твой «Мерс» стал на прикол,

Твой джип гниёт на даче.

Последний твой «прикол»

В том, что никто не плачет:

Жена твоя давно

Привыкла к одиночеству.

И сыну всё равно

Какое будет отчество.

А дочь твоя и плюнуть

Не подойдёт к могиле.

По счастью, её юность

Изгадить ты не в силе.

Супруга выйдет замуж

За первого за встречного,

И ты уже не станешь

Топтать в ней человечьего.

Горишь, поди, огнём,

Огнём ацетиленовым.

А жаждал пред Кремлём

Лежать с дедулей Лениным.

Гори себе спокойненько.

«Кантуйся» средь рогатых.

Ты, сделавшись покойником,

Спас всех, тобой распятых.

Спасибо тебе, братка,

За то, что дал нам воздуху.

Спи в вечной «зоне» сладко,-

Ты всем давно уж «по уху»…

2008

ВИДЕНИЕ

Над астральной равниной вибрирует Марс.

Гексаграммы хрущёвок дрожат в ритме рэп.

Это Децл шаманит – модулирует вальс,

Чтобы миру явить миллион Милареп…

2004

РЭГТАЙМ

И хлынул дождь…

Он шел сто лет, и сто недель,

И сто счастливых дней.

И я был с Ней, держа красивый зонт.

И хмурый горизонт

Плевался мне в лицо

Потоком бесконечных струй.

И влага, нежно-голубая,

У ног струилась, пузырясь…

И я был счастлив, я читал стихи,

Рукой дрожащей вынув их из сердца.

Они проникли в тайники Ее души…

Мы вместе улыбались и босиком плясали

В пенистых потоках,

Бегущих по тоннелям улиц…

Но все имеет свой конец.

Он оказался слишком близок.

Голубоглазый молодец,

Я рядом с ним невзрачен, низок,

Стоял с букетом жгучих роз.

В его глазах сверкнул вопрос.

И я вдруг осознал, что дождь холоден, словно лед.

И режущие струи вонзились в шею,

Как гильотины нож.

Я не вздохнул, не произнес: – «Ну, что ж»…

Пошел по улицам, не видя ничего.

Дождь перестал, я не был зол ни на кого.

Я просто шел.

И Солнце вышло из-за туч, а я все шел.

И видел я, что путь мой – круг, но я все шел…

И в центре круга был мой дом,

И я не знал, что ждет меня…

И темной жуткой ночью, скрипя зубами,

Я не мог заснуть в аллее парка,

И мне хотелось умереть, и было жарко.

И пот струился по лицу,

Как тот жестокий дождь,

Который подарил любовь, ее так скоро отобрав.

И снова вышло Солнце…

И оказался прав мудрец, сказавший:

«Чем слаще будет выпитый глоток,

Тем тяжелее предстоит похмелье.

Но и похмелье скоро завершится,

И след о нем сотрется в памяти,

И будешь вспоминать лишь то, что сладко…»

Прошло немало дней, и горечь рассосалась,

И я вздыхаю с легкой грустью по любви.

Она была, как вспышка выстрела,

Направленного в сердце.

Но я остался жив.

И, вырвавшись из плена мрака,

Я вновь и вновь терзаю эту рану.

Пусть боль придет опять,

Ведь эта боль исходит от Тебя –

О, мой Господь, ведь Ты и есть Любовь!

1987-2002

Из цикла «Возвращение»

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Вот и встретились вновь… И рыдает под звёздами ветер.

Тихо стонет и воет, словно волк под Луной.

А сегодняшний день был так тих и так светел,

А сегодняшний день исцелял тишиной.

Мне казалось – забыта и боль от разлуки,

И печаль от того, что опять одинок.

Мне казалось, что в прошлом обиды и ревности муки,

От скандалов никчемных отдохнёт «котелок».

Мы любили, но были словно два мегафона:

Норовили погромче кричать о любви.

Только мы не учли беспощадность закона,

Что любовь – единение двух половин.

Ну, а каждый из нас был законченным целым.

Единицы, слагаясь, могут дать только «два».

Наше чувство, – как то, что написано мелом,

Потихоньку поблекло. Остались пустые слова.

Мы не стали семьёй, две влюблённых в себя единицы.

И расстались без слёз, восхищённо любуясь собой.

Только дрогнули слабо твои золотые ресницы,

На мгновение спрятав взгляд голубой…

Я боролся с собой два кошмарно бессмысленных года.

Заполнял свой досуг, переполненный тихой тоской.

Доводил аскетизмом себя до голодной икоты,

И хотел обрести равновесие, мир и покой.

А теперь, как Сизиф, посрамлён, уничтожен, разгромлен.

Все усилия в прах разметала Судьба.

Пью знакомый коктейль из отчаянья, радости, боли

Допьяна, до оскомины в яростно сжатых зубах.

Неужели опять?! Неужели вернулось всё снова?!

Неужели страдать, наслаждаясь желанной тобой?

А, была не была! Наша жизнь всё равно бестолкова,

И закончится всё, лишь когда просигналят отбой…

2000

Я ВЕРНУСЬ !

Будет невмоготу –

Я уйду.

Вот на эту звезду.

Если там не останусь.

То вот в эту туманность.

Если там не притрусь,

Ты не трусь! –

Всё равно я вернусь!

Мы, ведь,– ось Мирозданья.

Ну, так что,– до свиданья?

2005

TOMORROW (А. Вознесенскому)

Возвращаюсь домой, в Содом и Гоморру…

Для чего? – Чтобы содой лечить гайморит.

Я о встрече просил .Ты сказала:– Tomorrow!

До «туморрова» было б неплохо дожить.

Вот клубится вокзал…Городская клоака.

Средоточье путей из Ничто в Никуда.

А безногий солдат над тарелочкой плакал:

Он своё отходил, вот беда! – навсегда.

Возвращаюсь домой… Я по жизни бездомный,