Александр Косачев - Сто ночей меланхолии. Стихи

просто увидеть бы нам

этот последний, но нет

увидеть рассвет

в этот самый момент

увидеть рассвет

которого нет

просто подняться бы нам

просто подняться сейчас

просто увидеть бы нам

этот последний рассвет

Я все это уже переживал,

и ничего никогда не изменится.

За провалом будет снова провал,

и снова обманывать будут изменницы.

Я все это уже переживал,

и ничего никогда не меняется.

Они приходят не навсегда,

ведь они всегда снова влюбляются.

Но ты представь:

я постарел —

в свои неполные тридцать.

И уже (и уже!)

ничего не успел,

хотя не вчера я на свет появился.

И ты представь:

я теперь не кричу —

не пытаюсь даже стараться.

Что ни делай,

уже не вернуть

мои воспетые в песне семнадцать.

И ты представь:

я напрочь забыл —

как не спать до последнего часа.

Студент и солдат —

это был,

а стал – покупатель у кассы.

Успокоился голос и стих —

как это все надоело.

Кто-то поет про других,

мне до себя-то нет дела.

Успокоился голос и сел —

ничего, что еще слишком рано.

Кто-то за ЗОЖ и за сквер,

а я падаю в синюю яму.

Успокоился голос и пусть —

таких еще много-премного.

Кто-то сказал: «Наплюй и забудь»,

но я помню

до последнего

слова.

На растраченных мыслях

и впустую пропавших словах

строю текст, из которого вышли

все, кто хоть как-то стоял на ногах.

На слабых и порванных струнах

и поколением Y забытых битах

я держу ритм доброго друга,

что опять потерялся в мечтах.

На всем безнадежном, печальном

и таком, что всегда невпопад,

ставлю метку: «Ничего не случайно»,

я все еще тут и этому рад.

мы останемся сейчас

Плывет по небу теплоход

И город за собой зовет,

Но город не идет,

Он просится назад.

Течет река над головой,

И город моется водой,

Он кажется совсем большой,

Но только не для нас.

Плывет по небу теплоход,

Вот-вот уйдет за горизонт,

Но все когда-нибудь пройдет,

Лишь мы останемся сейчас.

То море я выдумал сам,

чтобы просто его подарить.

Как всегда – пустой мой карман,

и настоящее море мне не купить.

Теперь на том море пора —

самый жаркий уральский июнь.

Но ты выбираешь сама

путевку на турецкий маршрут.

То море я выдумал так,

невзначай, на случайное «вдруг»:

если в мертвых погрязнет песках

все, что было и будет вокруг.

пару браслетов мне на руку

и дурацкий магнитик на холодильник,

старые джинсы и давние кеды,

и видит небо: мне хватит и этого.

двадцать восемь рублей, чтоб не тащиться пешком,

ну а если чего, то, в общем-то, идти и не так далеко.

возвращаясь домой, взять кофе с собой

и сигарет еще пачку, желательно с кнопкой,

и чего-нибудь закинуть бы в топку,

чего-то попроще, на что хватит денег,

я все, что было,

все, что было,

потратил на велик.

мои друзья в фитнес-залах

и уже не шляются как раньше по барам,

я за их здоровье поднимаю стаканы.

ну а чего же еще нам?

только пару браслетов и дурацкий магнитик,

старые джинсы и давние кеды:

мне хватит и этого.

Понемногу теряю во всем.

Понемногу – сразу и не поймешь.

Я тоскую всегда обо одном:

моя юность, как ты мало живешь.

Понемногу всего и опять.

Понемногу – чтобы было не жаль.

Я хочу все вот это вот взять,

унести в свою зрелую даль.

Понемногу прощаюсь со всем.

Понемногу – я, быть может, вернусь.

День за днем и изо дня в день

я надеюсь, что снова проснусь.

Пока я все тот же болван,

мечтаю о пятнице:

в будние ночи

выходные лишь снятся мне.

Пока я все тот же болван,

сигареты и книжки,

без денег, конечно,

но с правами и вышкой.

Пока я все тот же болван,

и изо дня в день.

Пью и лежу,

будто пьяный тюлень.

Пока я все тот же болван,

и третий десяток подряд.

Остановиться бы

и отмотать все назад.

Но пока я все тот же болван

и мечтаю о пятнице.

Опять понедельник —

выходные лишь снятся мне.

Стать бы

таким мечтательным и рассеянным,

таким хотящим остаться,

из всего самого лучшего сделанным —

стать бы

и таким оставаться.

Стать бы

таким все понимающим,

таким безгранично своим,

все свое открывающим,

стать бы

и оставаться таким.

Стать бы

и быть

до последнего друга,

последнего слова,

быть чудом,

быть снова и снова,

стать бы

приятным и нужным,

хорошим и добрым,

стать бы

остаться

стать бы

и быть

обязательно лучшим.

Но хуже,

все хуже и хуже.

Растосковаться бы – как дьявол,

и в это потускневшее небо

запустить дым.

Мой придурочный пес

меня снова отлаял,

и я снова полюбил никотин.

Растосковаться бы – ну прям в не могу,

и курить

до последнего самого волоса.

Я пою про тоску, про такую тоску,

но за лаем

не слышу я голоса.

Растосковаться бы – и к лешему это,

и в далекие

последние

дали.

Я курил бы,

курил

и курил.

Только все мои сигареты пропали.

Все еще так много снега

(не трогать, только не трогать)

Район высоток до неба

(так много, так много)

Все еще вечер и тихо

(облака снова поплыли)

И как легко теперь дышат

(жить бы да жить в этом мире)

Все еще так много снега

(не трогай, только не трогай)

Новая начнется неделя

(их много, так много)

До конца и до самого талого

(до самой что ни на есть бесконечности)

обо всем, что в душу запало мне,

буду говорить только песнями.

Обо всем, что еще только будет

(обязано быть в мои неполные тридцать),

буду орать полною грудью,

пространство топтать и веселиться.

Главное самое, чтоб не зря это было

(хотя зря, как обычно, это все и вообще),

чтобы тело мое и душа не поплыли,

тоскуя о когда-то там мне.

Я уже не то чтобы молод,

мне уже третий десяток,

но снова и снова

я думаю про лучшее завтра.

Я уже не то чтобы молод,

просто мне очень смешно,

что надеждами полон

навсегда и на все.

Я уже не то чтобы молод,

но, как и прежде, дурак дураком:

мне дай только повод,

и я проору серенаду в окно.

Я уже не то чтобы молод,

просто назад не пойдешь,

это все – ряды бензоколонок:

чтоб не встать, любой дряни нальешь.

Я уже не то чтобы молод,

просто снова не в ту степь полез.