Борис Рябухин - Надежда на Жизнь. Избранные стихотворения

О плодах цветы мечтают.
Полон сад полусирот.
Так люблю я – и теряю!..
И потеря сердце жжет.

Так я милую теряю —
Лишь хлеб-соль с ней преломлю.
И с другою понимаю,
Как же я нектар люблю!

Ах, Юля, – соната июля!
Наряд – расцветающий сад.
Поклонники хором вздохнули —
Лишь вспыхнул зарею твой взгляд!

Но ты так закатно взглянула
На гром наших тщетных побед…
Ах, Юля, – соната июля,
Включи свой пленительный свет.

Из-за стога светится
Солнце полусонное,
Вышло лишь отметиться,
Греть уж не способное.

Хороши края мои
Просветленной осенью —
Пашнями багряными,
Небесами с проседью,

Пестрыми дубравами,
Устланными листьями,
Выжженными травами,
Заводями мглистыми,

Пыльными дорогами,
От машин уставшими,
Теплыми отлогами,
Солнышком пропахшими…

Твои золотые локоны
Из кружев воздушных сотканы.
И алой зарей окрашены,
Но ранней зарей – не старшею.

И что ты такая скромница?
И любишь всегда серьезниться,
Когда жизнь цветет на улице,
Когда каждый взгляд – целуется.

Давай же цепляйся за руки!
Помчимся с тобою в запуски.
Взахлёб наше счастье спробуем!
Ну что ты такая скромная?

Когда из трепетавших кленов
Промокшая листва сочила,
В своих пинеточках зеленых
С надеждой ты ко мне сучила.

Я с удивленьем глянул в ноги
Твои, гулявшие, нагие.
Зачем отчаялись тревоги
В моей очажной ностальгии?

Твою надежду стало жалко,
Неясным был и судный день…
Не снял с тебя я полушалка,
Сказав: «Пинеточки надень!»

Я научусь тебя любить,
Я научусь.
Мне больше не с кем в мире жить,
И я пощусь.

Я буду рядом каждый шаг —
Твоей клюкой.
Я пред тобой открыт и наг,
Как пред судьбой.

Хоть не хватило для меня
Ни рук, ни губ.
Два человека – не семья,
Я буду люб.

И научу меня любить —
В остатке дней.
Ты вспомни молодую прыть —
И будь смелей.

Разлететься, уткнуться и сжаться
Между двух раскаленных холмов,
И губами к вершинам взбираться,
Славя смысл голубиных псалмов.

И, рискуя без шеи остаться,
В пламенеющий омут упасть,
И в горячих волнах расплескаться,
И глотать безразмерную страсть.

Только не замечать, жаркий сзади,
Шлейф из губ на вершинах весны,
На груди пламеневшие пряди,
Голубями вспорхнувшие сны.

Ты явилась – я проснулся,
Сбросил дрему чутких чувств.
Каждый мускул встрепенулся
От ожогов жарких уст.

А в руках горело, пело,
Трепетало и звало
Ароматом мяты тело,
Запотело, расцвело.

Смотрит, смотрит, не мигает
Из груди зрачок огня.
Он меня подстерегает,
Грудничком зовет меня.

Но, когда я, озаренный,
Отлюбился горячо,
Возраст серою вороной
Снова сел мне на плечо.

Что это было – сон или порыв?
По юности ль веселые поминки.
Или дурман абрамцевской глубинки,
Или судьбы несдержанный призыв?

Хозяйка спит. Наш поцелуй пуглив.
Всю ночь горит свеча в хотьковской крынке.
Разбросаны одежды и ботинки.
В избе на всём – керамики облив.

Свидание так долго нас манило,
Что, кажется, навеки породнило…
А руки разомкнёшь – и вновь одна.