Пантерина Трамич - Лунная микстура. Стихи

I

Кривой фонарь откроет око,
Зажжётся всё: луна и окна,
И будут звёзды в лужах мокнуть,
И поползёт осенний дым.

Чернилами на тротуары
Плеснёт сырая ночь устало,
А листья лип и клёнов старых
Разбавят кляксы золотым.

Красны от холода запястья,
Зелёный плащ обмят ненастьем,
Я в этом вычурном контрасте
Иду по улицам пустым.

II

Иду, укутав душу в шарф,
Раскуриваю сигарету
На пару с одиноким ветром,
А ночь – на редкость хороша.

Возьму и вытряхну луну
Из-под покрова тучи старой,
Луна обдаст ладони жаром,
Затрепетав в моём плену.

Я понесу её сквозь ночь,
Укутав в шарф, к душе поближе,
И влажный ветер пепел слижет
С потухшей сигареты прочь.

«Меня разлучили с собой», —
Гремел океанский прибой,
Когда, отказавшись от всякого «я»,
Душа проникала в ядро бытия —
Не слыша прибоя.

Ни денег нет, ни злости, ни любви…
Нацеживай по каплям эти строчки,
В далёкие галактики плыви —
Туда, где оживают одиночки.
Плыви, сочись уныло сквозь бетон
И сквозь пусто́ты с привкусом чифира,
Что нервно ловят каждый божий сон
Оставленного за плечами мира.
И возвращаться поздно. Умерла
Вспять обращённая нелепая стрела.

Метро,
Во влажной мгле тоннель,
К нам выплывают поездами
Дома – на время и из стали,
И в них людская канитель.

На вход
Стремимся мы скорей,
И набиваемся битками,
А поезда – они глотками
Глотают брызги из людей.

Вагон
Качается, летит
По коридорам рельсошпалым,
Качается – от зала к залу,
Живыми душами набит.

А теперь – можно открыть окно
И в грозу нырнуть,
Сквозь потоп, неба лито́е дно
Протаранить путь,

Путь наверх. С молнией рваной злой
Не столкнуться вдруг
И из туч – вынырнуть чуть живой,
Усмирив испуг.

И тогда, в солнечный яркий свет
Распахнув глаза,
Осознать – большей свободы нет,
Чем сама гроза.

Был вечер. И нетрезвые от песен
Весеннего и вычурного мира
Бросали мне, что этот мир чудесен,
А где-то в небе возникали дыры.
Рванувший ливень вымесил помои,
Накопленные за день, стало – гаже.
Мои а-ля моральные устои
Не устояли и прогнили даже.
Я думала: куда бы мне приткнуться?
Куда уйти от собственного хлама?
В плену у лживых путаных инструкций
Моя сбоила старая программа.
Но я осознавала грешным делом:
Пенять на небо – это слишком просто,
И я глядела, пристально глядела
Себе в нутро и в душу под коростой.
Я понимала, что и небо тоже
Увидено не кем-нибудь, а мною.
«Мой мир коряв», – бросала я прохожим.
А ливень смыл проклятые помои.

Самого себя вывезти к Богу в лес,
Обнимать себя: вот тебе чай с бутербродом,
Беспокоиться: не простудился ли бес
У соседа-красавца-урода…
Не страдает ли внутренний слабый кот
У чудесной, хорошей, любимой всеми.
Или вот ещё… Боже мой! Точно, вот:
Полюбить попытаться Есенина.
И меняться, струиться в тугую высь,
Хоть и вкривь, и в холодных, голодных корчах…
На платформе очнувшись – пропавше-волчьей —
Удивиться: звёзды сошлись.

Прохладой сумерек омыт,
Усталый город засыпает,
Пахучий заскорузлый быт
Он по квартирам запирает

И наполняется дождём,
Под лавки прячет псов бездомных,
Меняет шум, царящий днём,
На шелестенье листьев сонных.

И город спит, и люди спят,
Лишь где-то, в мокром полумраке,
Шаги тревожные звучат
И раздаётся лай собаки.

Под ногами всё та же плитка из детства,
И в подъездах всё тот же запах.
Ураганю меж сосен, а после – месса.
А потом малолетний папа —
Мой же собственный – словно мелькнёт за углом,
Какого при нём ещё не было вовсе.
Скажет: «Давай, ребёнок, не бойся:
Станем котами и к Богу пойдём.
Прямо по плитке… Из Немана Он
Бережно небо ночное выносит».

Жизнь свою ищу повсюду
И чужую добираю,
Подхожу к немому краю
И выбрасываю груду
Застаревших категорий,
Обветшалых наваждений,
И невыношенный гений
Утопает в мутном горе.
Растворяюсь я, сырая,
В этом мире оголтелом,
Но везде душой и телом
Я ищу обрывки рая.
…по воде осенней бездны
В день пришедший пробираюсь.
Небожителям на зависть…
Снег в карман ловлю
безвестный.

Адресовано не тебе…
Не тому тебе, с кем знаком:
Задыхается при ходьбе —
Не душа уже, просто – ком

И катиться желает прочь
Да к тому тебе, что потом
Пробудиться захочет смочь,
Чтобы выйти отсюда в дом

В общий дом под названьем «Бог».
…вдох.

– А писателем быть – не трудно?
– Нет. Всего лишь безумно страшно,
Потому что поэт, вот скажем, —
Он почти что всегда един,
А писатель – писатель будто
Недобитый поэт вчерашний,
Но теперь уже не накрашенный…
Погляди:
Он на многие «я» расколот,
Что подняться желают в город,
Где отсутствовать должен молот,
Что поэту башку разбил.

По ноябрям столичная погода
Похожа на промозглую весну,
Усталую и бледную луну
Укачивают яузские воды.