Анна Тураносова-Абрас - Я к тебе приду из тишины

Наша любовь взаимна.

Мне 26 лет.

Глубокий вечер. Театр. Я больше не работаю в нём. Нашу премьеру давно сняли из репертуара, а мой друг и партнёр Эдуард умер.

Меня пригласил один из моих друзей-вахтёров переночевать в театре, потому что деваться мне некуда – последний поезд на Висагинас уже ушёл, а денег на отель у меня нет.

Я из гримёрки пробираюсь на сцену. Я хожу по ней взад-вперёд. Она чёрная и дощатая. В зрительном зале темно. Сиденья кажутся живыми и замершими. Как люди. Они замерли и молчат. И ждут.

Я сажусь на сцену, а потом ложусь на неё и целую доски. Я целую каждый доступный мне кусочек. Мне кажется, что сцена дышит. Я словно слышу её дыхание. А она слышит моё.

Мне 41 год.

Лариса Гатальская проработала в театре художницей больше сорока лет. Лариса осторожна и недоверчива. Она очень одинока. Мы сразу понравились друг другу.

Мы познакомились в бутафорском цеху. Волшебное царство, где прошлое, настоящее и будущее соединяются в многоцветный, переливающийся огнями воображения кристалл.

Очень быстро мы перешли на «ты». Для меня это естественно. Для неё – нет. Оттого я ещё больше ценю это доверие.

В дом её родителей в Пабраде я попала спустя несколько лет. Её племянник Виталик, чудесный человек с золотыми руками и несложившейся жизнью – великий мастер наловить раков и рыбы, приготовить шашлык.

Пабраде. Конец сентября. Поздний вечер. Мы сидим с Ларисой и Виталиком за столом перед домом. Совсем темно. Надрываются кузнечики. Довольно тепло. Завтра пойдём в лес за грибами. Каждый новый лес для меня – праздник.

Сегодня днём Лариса читала мне свои стихи. Я ей – свои.

Уже почти двенадцать.

Завтра будет новый день.

Мне 42 года.

Раннее утро. Зима. Январь. Морозы лютые. Моя электричка следует из Петербурга в Зеленогорск. Я еду на работу в посёлок Ушково, где находится туберкулёзный санаторий «Жемчужина».

Я выхожу из электрички. Наверно, градусов тридцать мороза. Не меньше. Подхожу к остановке автобуса. На нём ещё полчаса езды до санатория.

Вижу, что там уже собрались рыбаки со своим оборудованием – бурами, чтобы просверлить лёд на заливе, удочками и раскладными стульями.

До автобуса ещё полчаса. На остановке есть киоск, где можно выпить кофе и купить какие-то мелочи. Я захожу внутрь, чтобы постоять там до прихода автобуса, чтобы не мёрзнуть на остановке. Продавщица быстро поняла, что покупать я ничего не собираюсь, и говорит: «У нас не зал ожидания. Или покупайте, или уходите отсюда». Я молча ухожу.

Смотрю – на остановке стало ещё больше рыбаков. Они уже не внутри неё, а там, где, вероятнее всего, остановится автобус. Я иду к ним. Подходит автобус. Каким-то чудом я втиснулась в него. Теперь главное – чтобы не вышибли на остановках. Едем…

Мне 27 лет.

Петербург. Концертный зал «Олимпия». Концерт и награждение лауреатов фестиваля песни, на котором мне достался диплом лауреата арт-жюри фестиваля. Вручить мне награду за мою песню «Постой, мой миг» вышел председатель жюри Юрий Томошевский. Его имя начало греметь в России, когда после турне по Европе и Америке с моноспектаклем «Блистательный Санкт-Петербург» он создал в Северной столице свой собственный театр «Приют комедианта».

Он лёгкой пружинистой походкой подошёл ко мне, взял у меня микрофон и долго говорил обо мне хорошие, добрые слова. Но я была так потрясена и растрогана, что ни единого слова не помню. Только помню, что это было прекрасно. Он поцеловал мне руку, и наши взгляды встретились. Его глаза сияли. Давно никто на меня так не смотрел.

Мне 25 лет.

Петербург. Отделение переливания крови в большой больнице. Моя задача здесь – определить группу крови, резус-фактор и иногда, в экстренных случаях, провести индивидуальный подбор крови для немедленного переливания.

Я настораживаюсь. Уже третий раз через мои руки проходит донорская кровь для мальчика в отделении реанимации.

Мальчику 16 лет. Его зовут Саша.

Через неделю я узнаю, что он умер. Он поступил в больницу с врождённым искривлением носовой перегородки. Он спортсмен. Лучше бы исправить…

Исправили.

Неудачная операция. Гематома. Лоботомия.

У родителей единственный сын. Я его никогда не видела, я его не знала.

Но всегда буду помнить.

Мне 28 лет.

Нормандия. Лес.

Над моей головой шумит дубрава. Вокруг – щедрая россыпь боровиков. Нигде прежде не встречала я их в таком количестве, как в лесах Франции. Лес звенит, напоённый колыханием жизни.

Мой муж прежде не собирал грибов, но, кажется, уже увлёкся. Ведь это так красиво и радостно…

Мы только недавно поженились и очень счастливы.

Мне 29 лет.

Висагинас. Кухня Жанны, моей любимой подруги.

Я чувствую, как боль непоправимой утраты уже жжёт меня изнутри. Вот она, моя подруга – передо мной. Её голубые лучистые глаза, её улыбка и вся она передо мной. Но её со мной не будет скоро, очень скоро.

Я это чувствую. Знаю.

Я говорю ей: «Я так тебя люблю. Я не могу без тебя жить».

Она ещё здесь. Но совсем скоро она вычеркнет меня из своей жизни.

Почему встреча с мужчиной убила нашу дружбу, я, наверно, никогда не пойму.

Но она ещё здесь.

Будь счастлива…

Мне 40 лет.

Старая Русса. Здесь родились обе мои бабушки и один из дедушек, ставший мужем Зои, бабушки по отцовской линии. Они были одноклассники.

Зоя давно обещала мне эту поездку в Старую Руссу – и вот наконец мы здесь.

Нас ждёт старенькая тётя Нина – подруга бабушки Зои. Её дом и сад – за высоким забором. Забор слегка покосился, но ещё держится. Тётя Нина – сама доброта.

На следующий день с самого утра я знакомлюсь с городом. Он утопает в цветах, старых ивах и небольших речушках. Одна из них – речка Малашка – вошла в моё сознание ещё по рассказам второй моей бабушки, Киры.

Она точно такая, как она описывала. Огромные плакучие ивы, склонившиеся к реке и роняющие в неё свои слёзы, и зонтичные растения с крупными розовыми цветами.

Один из этих зонтиков я сорвала и привезла в Петербург в подарок бабушке Кире. Она была счастлива.

Мне 26 лет.

– Да свершится божья воля. Арысь-поле. Арысь-поле…

– Эдик, что это? – спрашиваю я.

– Это такая пьеса в стихах, – отвечает мой друг, актёр и режиссёр Эдуард Мурашов. – Её написала одна моя подруга из России. У неё бессонница уже много лет. Она совсем не спит. И пишет.

– Наверно, только это и спасает её от безумия…

– Наверно. Напишешь мне музыку?

– На эту пьесу? Конечно, напишу.

Но этому не суждено было случиться. Через полгода его не станет.

Рак лёгких.

Мне 37 лет.

Ленинградская область. Кавголово. Ранняя весна. Мы с матерью приехали сюда подышать свежим воздухом. Лес шумит высокими старыми деревьями. В основном ели, иногда разбавленные соснами.