Арье - Дом стихов

Самолетами небо изрезано
Я смотрю на него преданно.
И, бывает, завидую птицам,
Им не нужно платить за полет.

Марширую по каменным улицам,
От жары даже солнце жмурится.
Но живет по своим принципам
Старый, ласковый аэропорт.

Кто скажет мне, что я безумна?
Люблю бродить под дождь одна,
По вечерам грустить бездумно
В пол-оборота у окна.
Во глубине всё мысли свищут,
Руке душа диктует фразы.
Глаза. Глаза чего-то ищут,
Рассматривая звездный пазл.
В пол-оборота у окна,
По вечерам грущу бездумно.
Со мною тень, я не одна.
Скажите мне, что я безумна.

Ты сердца остатки наждачной бумагой
Сцарапав, сотрешь.
Солдатскими берцами выбьешь мне душу
И молча уйдешь.
Ты выкрутишь лампочку вместе с патроном,
Отнимешь свечу.
Четыре булыжника бросишь на крылья,
А я все лечу.
Ты иглами в ряд под кожу мне яд,
На казнь палачу.
Без кляпа под ребра серпом,
А я все не кричу.
Ты сердца остатки наждачной бумагой
Сцарапав, сотри.
Терзая в огне разбитую душу,
Сама не сгори…

Последний вечер, поздний вечер.
Я завтра стану не одна.
Ей, как и мне, заплакать нечем,
Когда душа грустит сполна.
Баррэ на струнах зажимая,
Лишь ей печаль смогу сыграть.
Она – луна, я – юный месяц,
Друг другу будем подвывать.
В последний вечер, в поздний вечер
Останусь снова не одна.
С той, что внутри не искалечит,
С той, что зовут Луна.
С ней свеч не нужно в поздний вечер.
Роняя слезы на поля,
Ей, может, станет чуть полегче,
Если смогу заплакать я…

Листья входят без стука,
Лужи принимают гостей.
Ветер подметает тучи,
Не слышно от дорог новостей.
А лица в консервных банках
Мчатся на нитро в депо
По рельсам кривым, и держаться
За выдох в привычку вошло.

А осень скучает по лету,
Царапает муза стихи.
Почерк хирурга на венах —
– Творенье табачной руки.
Голос в висок на повторе,
Плачет скрипичный ключ.
Сознанию ставит условье
Без воздуха пламя задуть.

Сахар приляжет на донце,
В крепком и горячем уснет.
На улицу стрелка прогонит,
Подъездное солнце зажжет.
Темень блуждает под курткой,
Челку ерошит назло.
За это другим достается,
И, может быть, им повезло.

А осень скучает по лету,
Царапает муза стихи.
Почерк хирурга на венах —
– Творенье табачной руки.
Голос в висок на повторе,
Плачет скрипичный ключ.
Сознанию ставит условье
Без воздуха пламя задуть.

В городе моем дождь.
Я иду без зонта – прочь.
Люди думают: Жена? Дочь?
А я верю лишь в одно – в дождь.
В городе моем дождь.
Он один мне и брат и вождь.
Провожая, спешил помочь.
А ему я кто, тоже дочь?
Развели нас с тобою ветры,
А дожди навсегда связали.
Протянусь к тебе тихим светом,
Убаюкаю в складках шали.
У тех складок оттенок теплый.
Разреши мне, родитель добрый,
Взять с ночевкою дождь. Простужен.
Ему тоже родной кто-то нужен.
В городе моем сны.
Это, может быть, от весны?
Или, может, туманом паленым
Мне смыкает глаза, точь снотворным?
В городе моем сны.
Что не видят ни тучи, ни мы.
Хоть сейчас мы по разным дорогам
Ты да я, но с дождями в ногу.

Вы мне сегодня снились
Очень чётко:
Несмелая улыбка на губах.
Вы обвели глазами двери, окна
А с ними стены превратили в прах.
И звуковые волны чуть быстрее
Доходят до меня, чем к остальным.
А остальным не интересно. Делом
Они немного заняты другим.
А вы всё песни про знакомые реформы,
Но про мою вам не разведать никогда.
Ведь вы – историк! Вы – философ!
И в разведку вам не шагать,
Лишь только за спиной моей…
Не сомневайтесь, не оставлю я в погоне.
Спина не широка, но в балахоне —
Тепло-тепло, а слева есть вулкан.
Он сахалинский, без названья и ничей.
Найдётся где-нибудь хозяин, будет чётко.
Ну а пока что, чётко только снится
Несмелая улыбка и глаза.
Рука висок подпёрла, думу крепит.
Не знаю, что творится в голове,
Когда вы замолкаете внезапно,
Палите по углам усталым взором
Так, будто всё вам незнакомо.
От скольких ж глаз вы прятали ресницы
И сколько раз меняли стены цвет?
Кого вы зацепляли так же?
На время злюсь я, близок ведь рассвет.
Вы мне сегодня снились
Очень ясно.

Планета большое,
Казалось бы место.
Но мне не хватает,
Остаться мне не где.
Поделитесь, птицы, небом,
Научите летать прямо,
Научите летать ровно,
Чтобы стать на вас похожим.
На земле меня не знают,
На земле меня не видят.
Обучусь летать я быстро.
Поделитесь небом, птицы.
В трамваях нет места.
Нет места и рельсам.
В морях кораблями
Заставлены метры.
Пожары сожрали
Просторы лесные.
Мне вновь не досталось,
Мне вновь не хватило.
Поделитесь, птицы, небом,
Научите взлетать резко,
Научите падать смело
С затуханьем в децибелах.
На земле меня не вспомнят.
На земле меня не знали.
К вам с одним я обращаюсь,
Птицы! Небом поделитесь…

На свеженаписанный стих
То слезы, то виски.
Проливаю, читая на память
Былые записки.
Как девчонка, уткнувшись в подушку,
Душу клочок плюша.
Ну а ты развлекаешься с новою модой
Под душем.
Ты хоть знаешь, как больно
Растерзанным сердцем петь?
Ты представь, сколько времени нужно,
Чтоб снова взлететь.
Да забудь про себя хоть на час,
На минуту, на миг.
И, быть может, услышишь души
Хриплый сорванный крик.
Не больно совсем об колено
Тушить сигарету.
В сравнении с тем, вспоминать чтоб
Последний день лета.
Трамвайные рельсы сбривают,
Как лезвие, память.
А сбритое напрочь сжигают,
Чтоб вдруг не оставить.

По лужам шагает
Простывший Сентябрь
И просит теплее одеться.
Толпа под зонтом,
Отражение фар.
Камин не поможет согреться.
И мерзнет ночами
Вязальный клубок
(О добром и вечном) мечтает.
На улице тихо,
Лишь шепчет трава,
И небо луну растворяет.
Куда же исчез
Тот единственный друг?
И где все враги затаились?
Теперь не увидеть
Воскресные лбы,
Что в кровь расшибаясь молились.
Наладилось все —
– Биться не за чем в пол.
Враги подустали в сражении.
От друга ни символа —
– Все хорошо.
Знакомлюсь теперь с отраженьями.
Сентябрь подлечился
И снова простыл,
Он меньше дождям доверяет.
На улице тихо,
Лишь шепчет трава,
И небо луну растворяет.