Иван Будник - Кровь времён. Часть первая

Часть первая. Тени

Я знаю много, видел то, что было,

И мой рассказ всё может описать:

Туманом мир накрыла злая сила.

На этот раз нам нечем отвечать…

А потому, прошу я лишь решенья…

Лишь помощи закончить этот бой,

Прошу помочь развеять все сомненья,

Чтоб защитить могли мы дом родной.

Я расскажу всё с самого начала,

Пускай наш мир давно уже другой,

Но всё, что нам по жизни выпадало,

Всегда таится в древности седой.

И я начну с того, кто стал мне другом,

С него начнётся исповедь моя.

Он стал ключом. Я это не забуду:

Чья жертва стала очень велика…

Никто не вспомнит этой деревеньки,

Но там и начинается рассказ.

Друзья, что с детства вечно были вместе,

Источником являлись всех проказ.

Один из них придумывал забаву,

Другой беспрекословно выполнял.

И первый был за знание и правду,

Другой же только силу применял.

Настолько разными они казались,

Что все вокруг дивились им одним,

Всегда вдвоём как братья появлялись,

Как А́рев часто многим говорил.

Но вот судьба поставила преграду,

Назначив расставанья горький час,

Никто не мог, увы, отсрочить дату,

Судьба всегда решает всё за нас.

Отец Ане́са часто ездил в город,

Где торговал и хлебом, и сукном,

Не брал Анеса, говорил, что млад он,

И потому ругались сын с отцом.

И вот, в последнюю свою поездку,

Два месяца не слал отец вестей,

Анес переживал, сорваться с места

Не дали уговоры всех друзей.

Ещё неделя птицей пролетела,

Мать с сыном в путь далёкий собрались,

Но вдруг в дали повозка заскрипела,

Летел возница, будто бы гнались.

Лишь он остановился возле дома,

Осела пыль, и все узнали лик —

Отец к семье вернулся ненадолго,

Чтоб рассказать о том, что тяготит.

Отец Анеса

Наместники короны в Арасете,

На площади, где торг всегда идёт,

Постановили новое решенье:

«Товар лишь житель града продаёт».

Мы все живём за счет этой торговли.

Что делать нам? И как же дальше жить?

Семью не прокормить на рыбной ловле,

На хлебе и воде? Как же нам быть?

Все стали убирать товар, но стража

Не выпускала никого домой.

Ещё один приказ был отпечатан:

«Что в граде есть, останется лишь в нём».

И после начались на нас гоненья,

И стали отбирать у всех товар,

И через час всё то, с чем я приехал,

В казну перетекло. Такой кошмар.

Всех выгнали за стены Арасета.

Вопрос в глазах читался: «Почему?»

Но не было ответов. В это лето

Власть забирает всё себе в казну.

Мы лагерь подле стен разбили малый

И думали, что дальше предпринять?

Домой вернуться без всего нельзя нам,

Иначе обречём их голодать.

Прошло два дня, и вышел к нам наместник,

Мы думали, что он нас пустит вновь,

Но тот сказал, что нас вернёт на место,

Коль сможем выплатить ему налог.

Я объяснил, что он его получит,

Лишь только возвратив весь наш товар.

Продав его, заплатим мы всю сумму,

В ответ наместник только хохотал:

«Весь ваш товар лишь то, что нынче с вами.

Другого нет. Не видел я его!

Так что платите или уезжайте!

Одно из двух, иного не дано».

Я заплатил… Отдал, что накопилось,

И место я своё назад вернул.

За мной все остальные потянулись,

Этот налог нам в сердце нож воткнул.

Я изучил последние законы

И приобрёл там хилое жильё.

Платить за дом и прочие поборы

Смогу пока имеется сырьё.

Так что, Анес, пора нам собираться.

Так суждено. Наш путь ведёт туда.

Хоть будем там мы жить, не жить бояться…

Возможно, наша такова судьба.

Среди туманных гор, на остром пике,

Стояла башня, призрачный скелет.

Проклятьем нависала в нашем мире

И зверем пожирала солнца свет.

Нет в башне окон, вход был замурован,

Но даже это не сдержало зло.

Копив веками силы, заточённый,

Оа́рис тихо шёл своим путём.

Он в мысли проникал и этим самым

Людей сбивал с их главного пути,

Тепло сердец легко уничтожая,

Он пепельные оставлял огни.

Питаясь злостью, болью и страданьем,

Он исказил понятие добра,

И первыми попали под влиянье

Наместники короны. Их судьба —

Разрушена. Душа сдалась без боя,

И каждый сдался, сердце оголив,

Теперь они полны в душе лишь злобой,

И жадность их сжирает изнутри.

* * *

Собрав в себе накопленные силы,

Оарис сделал свой последний шаг,

И с яростным ударом от темницы

Все камни разлетелись по горам.

Разорваны все цепи, и свобода,

Поднявшись высоко под облака,

Взлетел и путь направил в старый город,

На поле, где свободу потерял.

* * *

Над городом клубились тёмны тучи

И молния кнутом секла дома.

Гром резал слух, и в эту же минуту,

Оарис появился на глаза.

Он сделал шаг по площади и руки

Поднял, шепча заклятие своё.

Носились люди с криками в испуге,

В их город опустилось это зло.

Летели искры, крыши поджигая

Амбаров и хранилищ. А людей —

Животные топтали, убегая,

В безумной пляске яростных огней.

Закончив говорить своё заклятье,

Оарис словно солнце погасил,

И целый город выцвел в одночасье,

И тьма вокруг окутывала мир.

Вдруг свет пробился, и везде стал виден

Лишь пепел, пыль и ничего вокруг.

Все люди одинаково застыли —

От зданий только праха серый круг.

Второе же заклятье оживило

И подарило вырванную жизнь,

Но только люди перестали видеть

Свет солнца над землёй и неба синь.

Лицо накрыли чёрным капюшоном

И зрение смогли вновь обрести.

Так каждый, как один, тут стал бесплотным,

Но силы с каждым часом всё росли.

Из пустоты и пепла вдруг поднялись

Гранатовыми копьями шипы,

Строения под ними появлялись,

Как будто под деревьями грибы.

Заклятье третье обвивало город,

Подняв его с земли под облака.

Прах падал вниз, кружа на сером фоне,

Но лишь земли касался – прогорал.

Тенями стали все, кто жил в том граде,

Бродили серой массой средь домов.

Оарис сел на трон царём во мраке

И начал отбирать себе бойцов.

Простился Арев с другом, тот уехал,

Ворвалась в сердце чёрная тоска.

Отец занять его стремился делом,

Но всё не ладилось, увы, в руках.

Как в омут Арев окунулся в книги,

В них он нашёл блаженный чистый свет,

Ко всем тянулся знаниям он в мире,

Но грусть всё же душила много лет.

Однажды, проходя мимо витрины,

Увидел он: с сияющей каймой,

Узором неземным златым извита,

Лежала книга с надписью большой.

Она гласила: «Хроники Империи» —

И как магнит притягивала взор.

Он в лавку забежал, так был уверен,