Иван Наживин - Круги времён

Вторая великая европейская война, наконец, кончилась. В одном из роскошных зал Дворца Мира в Гааге собралась международная мирная конференция: корректные, несмотря ни на что, дипломаты, много военных и несколько даже дам-делегаток из передовых государств. Это было уже не первое заседание. Сговориться державы никак не могли, и настроение все более и более повышалось, чему немало способствовали и беспрерывно получаемые радиостанцией дворца тревожные телеграммы со всех концов мира, которые то и дело появлялись на большом экране за креслом председателя. Последняя телеграмма гласила: «Вашингтон. — Американский флот обстреливает прибрежные города Китая и Японии. Нагасаки в огне».

— Германия никогда не признает туманного исторического принципа, ибо в войне она признает только один принцип: тяжелый германский меч!.. — при все возрастающем волнении в зале сурово и властно говорил представитель Германии, кн. Гогенлоэ, седой тяжелый генерал с густыми усами. — Мы уже объединили под своей властью все немецкие земли Европы, теперь Германия-победительница стоит пред осуществлением последних двух пунктов своей военной программы: возвращение отнятых у нее по версальскому договору колоний и приобретение свободного выхода в океан чрез Антверпен — с одной стороны и возмещение ее военных убытков в виде соответствующей контрибуции — с другой. И для того, чтобы не слишком далеко углубляться в праздные разговоры, я уполномочен Императором заявить, что в осуществлении этих двух основных пунктов Германия не остановится даже пред третьей мировой войной…

Бледный и корректный, лорд Динсфильд заявил:

— Англия без колебания принимает вызов. Там, где должно царить право, не место мечу.

— О!.. А Ирландия?.. — крикнула среди возбужденного шума седая, сухонькая г-жа Гюрцеллер, делегатка Швейцарии.

— Внутренние дела Великобритании не подлежат обсуждению конгресса… — холодно ответил лорд Динсфильд.

— Господа… — встав, взволнованно проговорил кардинал Маццинн, высокий, плотный, в красном одеянии. — С величайшей скорбью я, представитель Святейшего Престола, вижу, как мало среди нас единения, мира, желания идти на взаимные уступки… Особенно это ужасно теперь, когда всему христианскому миру грозит такая страшная опасность. Многие из нас склонны легкомысленно преуменьшать значение вторжения панмонгольских сил в пределы России. Спорить из-за какой-нибудь пустяшной области, когда головные разъезды монголов перевалили уже чрез Урал — посмотрите на карту и вы поймете, что это значит… — в этом я вижу, простите меня, внушающее мне ужас легкомыслие… Агенты Императора Монголов на работе везде и всюду и вот, смотрите, — указав на экран, воскликнул он, — радио извещает нас, что появились уже отряды каких-то азиатов и на границах Кавказа. «Азия для азиатов» это было, конечно, только начало и теперь это уже совершенно ясно. Посмотрим правде в глаза прямо: с одной стороны стоит старая Европа, только что пережившая тяжкую, долголетнюю войну, Европа, только что начинающая приходить в себя после долгого ряда всяких социалистических «опытов», вконец расшатавших ее хозяйство, Европа, мятущаяся в исступленных распрях, Европа голодная, раздетая, поражаемая эпидемиями, усталая, измученная, с упавшим до последней степени производством, с миллионами безработных, Европа, где нет в то же время сырья для фабрик и где за отсутствием топлива умирают последние железные дороги, Европа, охваченная чисто апокалипсическими бедствиями, а с другой стороны — бесчисленные, как песок морской, объединенные ненавистью к европейцам, народы Азии с могущественным императором монголов во главе. Представьте себя бесконечные миллионы этих воинов, которые довольствуются горсточкой риса в день, спят где угодно под открытым небом и презирают смерть. Я говорю вам: это новый всемирный потоп, это гибель всего христианского мира, если мы не опомнимся, не объединимся и не пошлем наших крестоносных легионов навстречу Дракону, несущему нам погибель из необозримых степей Азии… Но мы не смеем медлить…

— Я преклоняюсь пред благородным предостережением представителя Святейшего Престола… — вкрадчивым и мягким голосом сказал представитель Франции, г. Бержэ. — Я понимаю его великую тревогу за нашу цивилизацию, но не от Франции, к сожалению, зависит утишить сжигающий старую Европу пожар международной розни. Франция, которая всегда несла во главе народов факел цивилизации, может рассчитывать на некоторую признательность со стороны человечества. Мы готовы отказаться от многого в интересах мира и просим только остаться в границах 1914 г.

— Ого!.. — сухо рассмеявшись, воскликнул кн. Гогенлоэ.

— Вы скоро, однако, забыли Версаль… Где же тогда был ваш факел или как его там?.. Довольно романтической болтовни!.. Вы узнаете теперь силу нашего вновь забронированного кулака!..

Возгорается ожесточенный спор из-за границ между представителем Польши кн. Сапегой, высоким, голубоглазым и пылким, представителем Чехии, д-ром Хлебичеком, толстеньким и лысым, и гр. Карольи, представителем Венгрии, гордым магнатом с длинными каштановыми усами. Председатель, усиленно звоня, едва успокаивает их и дает слово мистеру Кросби, представителю Соединенных Штатов, сухому, длинному, с гладко выбритым лицом, худым и умным, который ограничивается лишь коротким заявлением, что в назревающем, видимо, новом конфликте Соединенные Штаты останутся в стороне, но что морские силы их оказывают и будут оказывать помощь России в ее борьбе с восставшей Азией.

На экране появляется новое радио: «Рим. — Правительство свергнуто. Власть снова захвачена левыми социалистами. В городе уличный бой. Базилика св. Петра горит».

— Вот несчастная страна!.. — воскликнула г-жа Райто-ла, представительница Финляндии, в золотых очках и полу-мужском костюме. — Она не выходит из крови…

Председатель дает слово представителю России, князю Глебу Суздальскому, молодому гвардейскому генералу с приятным и умным лицом, который много заставил говорить о себе в течение войны и был известен, как горячий патриот и близкий друг молодого императора.

— Господа, мы, кажется, уже забыли о вещей речи представителя Святейшего Престола… — взволнованно начал князь. — И на мне, представителе России, лежит обязанность сказать вам, как глубоко прав высокочтимый кардинал. Оставим наши мелочные споры, господа, и объединимся для отпора общему врагу. Россия под мудрым водительством нашего молодого императора только что начала оправляться от тяжких последствий многолетней гражданской войны, как была снова вовлечена в европейскую войну.