Артур Арапов - Стихи и песни. 1990—2020

Бабка Клава накрыла на стол
(дед – любитель поесть спозаранку).
Лук, да яйца, да каши котёл,
Чайник с чаем, да хлеба буханка.
Загостился у них их внучёк,
Сын их старшего сына – Илюшка…
– Лежебока, вставай! Видит бог,
От тебя уж устала подушка!
Так, шутя, дед Степан голосит.
Бабка Клава в ответ: – Не бухти же!
Лучше, пусть его, малость поспит!
Всё в избе хоть немного потише!
Но Илюша услышал, привстал,
Полусонно глаза потирает.
– Ох… чего-то, и впрямь, переспал…
Щас… встаю… – потянулся, зевает.
– Ну, чё? дед! Похмелиться б, чуток…
Говорит внучек деду Степану.
Дед:
– Эх, Илья! Двадцать пятый годок!
А мудришь всё, то сдуру, то спьяну.
Помнишь хоть, что вчера учудил?
Вёл какие-то дикие речи!
И дома посносить всем грозил!
(Вон, заборы вокруг покалечил).
И соседку, Маруську, в сенцах
Запер… Что уж ты там с нею делал?
Только выскочила, вся в слезах,
Да, к тому же ещё, с голым телом!
А отец у неё то – кузнец!
Прибежал с молотком, разбираться!
Вот и всё, мол: Илюхе – кабздец!
Да – куда там! – с тобою тягаться!
Ты схватил вон, за низ, табурет,
Да надел кузнецу, вместо шапки!
Помнишь? Нет? Ну, понятно, что нет…
Пьян был, в стельку! спроси, вон, у бабки.
Бабка:
– А когда участковый прибёг,
Запер ты бедолагу в сарае…
А сарай то тот, взял, и поджёг!
Вон, смотри, до сих пор догорает…

– Что ж, – Илья говорит. – Я, сейчас,
Уже должен домой возвратится.
Загостился я, что-то, у вас.
Знать и честь надо, как говорится.
Щас, вот, опохмелюсь лишь чуток,
Соберусь, и поеду! Поеду!
Дед:
– Ты твердишь так десятый денёк!
Да и спирту уже больше нету.
Илья:
– Ух, ты! Так за окошком – зима?!
Я же, вроде, приехал к вам летом…
Так не долго сойти и с ума!
Всё! Пора на вокзал, за билетом!
Дед:
– А Маруське то, что передать?
Бабка:
– Да и бате её, что в больнице?
Обещал ты её в жёны взять!
Дед:
– Кто теперь на ней станет жениться?!
Илья:
– Да ведь я… это… вроде, женат!
Мне жена родила летом сына!
Я и ехал к вам (сильно поддат),
Чтобы вас пригласить – на крестины!
– Ах! – воскликнул и сел дед Степан.
– Ох! – воскликнула вслед бабка Клава.
Дед:
– Ну, Илюшка, ты и хулиган!
Бабка:
– Значит, прадеды мы?! Богу слава!
Дед:
– Ну-ка, бабка, тащи бутылёк!
Бабка:
– Я не бабка теперь, а прабабка!
Дед:
– Да, теперь у нас есть правнучёк!
А Илюша наш, стало быть, папка!

В двери стук. Отворили. Вошёл
Старший сын бабки с дедом… и… взвизгнул:
– Гришка! Ты тут?! Сопливый щегол!
И сюда уже нос свой протиснул!
Дед:
– Гришка?!
Отец:
– Гришка!
Бабка:
– А как же Илья?
Отец:
– Он во Флоте. Ещё год прослужит…
А вот этот – жульё из жулья! —
Друг! с которым давно он не дружит!
И подругу у сына увёл!
Соблазнил! Обрюхатил! И бросил!
Всё к чужим норовит сесть за стол!
Сам от армии третий год «косит»!

Снова стук. В двери входит кузнец.
Шея в гипсе, весь лоб перевязан.
Говорит: – Вы – Илюхин отец?
Отец:
– Я – Илюхин отец! Чем обязан?
Кузнец:
– Вот! Возьмите назад табурет!!!
И, с размаху, кузнец табуретом
Перепортил «отцу» весь портрет!
И портрет больше не был портретом…
– Будешь знать, как уродов плодить! —
Произнёс он, и скрылся мгновенно.

Гришке было ль момент упустить?
Мыслил быстро он и современно!
Хвать, в охапку, еду, бутылёк,
Шубу, шапку и валенки чьи-то…
Прыг! да скок! за порог! и убёг!
Где отыщешь теперь паразита?!

В каждом знаке узнавая значение,
Слыша слово видеть звук – вот что важно!
Этот свет – не просто мировоззрение.
Этот шар – не просто глобус бумажный!

За любою буквой – сущность земная.
Человеческие радости, беды —
Всё, чем полнится планета живая.
Не забыть бы, вечно помнить об этом!

В день Татьянин был он
Да в год тигра рождён.
Оба воздух мы – по гороскопам.
Да и я, как и он, 2 2 тут: «Да и я, как и он», имеется в виду – в год тигра.
И мой дед был Семён.
А Семён значит – слышимый Богом.

За окном кутерьма.
Да в сугробах зима.
Но сегодня, в его день рожденья,
Обуздав жизни прыть,
Сядем мы покурить,
Да попеть свои стихотворенья.

Засидимся вдвоём.
Да друг другу споём,
Про людской непокой, под гитару.
За весёлым словцом,
Разобьём в горле ком
Первачком, тем, что с пылу да с жару!

Семиструнку струня,
Заиграет звеня,
Запоёт – разорвёт душу в клочья!
Я в ответ на шести
Прозвеню – не грусти!
О свече, что поёт тёмной ночью!

Да, в год тигра был он,
В день Татьянин рождён…
Моей матери имя – Татьяна…
Совпадений закон?
Или божий резон?
Только, факт это всё, как ни странно…

Эх, ты Русь – свята мгла!
И темна и светла…
В високосный год – солнце высОко…
В сорок два – жизнь прошла.
Новой датой легла
Смерть Поэта …пророка… до срока…

Вначале было Слово.
И Слово было – Бог.
Потом того, кто говорил, распяли.
А где найти второго?
Такого, чтобы мог
Так исцелять от боли и печали?

Потом кричали долго:
«Распяли не того!»
И всё окрест крестя крестом Христовым,
Кровь пили втихомолку,
Да ели плоть Его,
Торгуя Его именем и Словом.

Но не пора ли боль
Распятую унять?
Воскресшую любовь
На сердце наваять.
И, наконец, живым,
Живым Его узреть,
Что бы пойти за ним
На жизнь, а не на смерть.

Чем глубже в сердце рана,
Тем и острей любовь.
Как заповедь пусть наполняет души:
Не притворись бараном,
Не ври и не злословь,
Укрась крестом внутри, как и снаружи.

В понедельник ли, в среду,
Шёл по улице где-то
Человек неизвестный
И, возможно, не местный.

Вдруг подул сильный ветер!
Раз, второй раз, и третий!
И сорвал с него шапку.
Превратил её в тряпку.

И заплакал прохожий:
«Что же делать мне, Боже?!
Ведь в той шапке осталась
Голова… Вот ведь жалость!

Вот обернуться б лёгким ветерком,
Ну а потом медовый аромат
Всех полевых цветов внести в твой дом,
И на тебя накинуть, как наряд!
И претвориться солнечным лучом,
И всем теплом, проникнув в щель меж штор,
Твоё окутать утро светлым сном,
Раскинув над тобой лесной простор!