Артур Арапов - Стихи и песни. 1990—2020

По болотам ковыляя,
Коим нет конца и края,
И поникнув головой,
После радости хмельной,
По колени утопая,
Брёл лесник в свой дом лесной.

Не надеясь повстречаться
С новизною, и скитаться
До безумия устав,
Дров немало наломав,
Он желал лишь отоспаться,
И не ждал иных забав.

О судьба, понять несложно,
Как ни действуй – осторожно,
Иль рискуя – ты не спишь,
Всё преследуешь, шалишь.
Неспроста бедняг, возможно,
Завлекла ты в эту тишь.

Повстречают вот друг друга,
И, глядишь, помрут с испуга!
Здесь, что ей ведь, что ему…
Здесь не встретят по уму!
Но гадать… такая скука!
Доброй басне ни к чему!

– Это что ещё за диво?
Тьфу ты!.. Что б тебя!.. – ворчливо
Поприветствовал лесник,
Увидав прелестный лик.
Красна девица учтиво
Отвечала в тот же миг:

– Ах, нелепая натура!..
Это всё стрела Амура!
Я, прошу меня простить,
Не хотела вамс будить!
Так фантазии Артура
Постарались навредить.

Звук умолк. Вдруг ночь настала.
Лишь её нам не хватало!
Жаль, подслушивать грешно,
Рассказал бы я давно
Где живёт любви начало.
Я расслышал лишь одно:

– О, любимый, как я рада!
Величайшая награда
Мне за ветер 1 1 Имеется в виду «ветер в голове» – ты, родной!
Ну веди ж в свой дом лесной!
Принца мне совсем не надо,
Быть твоей хочу женой!

Что ж, на счастье иль на горе,
Всё, герои наши в сборе.
И осталось лишь взглянуть
До чего довёл их путь.
Вижу их! В лесном просторе
Пожелавших утонуть!

Не сыскав наград за честность,
Убежавших в неизвестность.
И понявших, наконец,
То, что счастье не дворец,
А земли живящей местность,
Где глядит с небес творец!

В каждом сердце своя есть печаль.
Утомившись, порой загрущу,
И, закрывши глаза, в звёздну даль
Сам себя, пусть на миг, отпущу
От противных, серьёзных, пустых,
И постылых и скучных затей,
В сумасбродство фантазий своих,
Что полно простодушных людей.

Там у них мир и весел, но тих.
Всё добрей там. Король – как народ.
И хоть есть шут-дурак среде них,
Всё ж он славные песни поёт.
Мудрость дел возвышая простых,
Благодеянье сыпя хвалой,
Самый щедрый он в чувствах святых,
И за то всем магистрам смешной.

Я шуту унывать не велю.
Что тоска? Ты сильнее её!
И скажу я вам так – я люблю
Больше звёзд королевство своё!

В те минуты, когда в тишине,
В полумраке, во стуже ночной
Одиноко и горестно мне,
Вспоминаю, как лучшей порой
В королевстве фантазий моих
Появилась внезапно она —
Фея снов, в чьих глазах неземных
Отражались любовь и весна!

Как тогда – в тот же день, тот же час —
Шут влюбился, безумно, как смел,
В колдовство её сказочных глаз.
И немел, и краснел, и бледнел!
А под вечер, совсем очумев,
Встал с гитарой под окна её.
И, свои серенады запев,
Предложил жизнь и сердце своё.

И была фея ах как мила!
В дар платок ему бросила свой!
И тем самым огонь разожгла
Ещё больший в душе шутовской.

В сумасбродство бессонниц таких
Увлекаюсь я легче, чем сном.
Жаль, что я не всегда спрячусь в них…
Как бы я быть желал тем шутом!
И пускай там не больше светил,
Там не пахнет вином и войной.
И пока там огонь не остыл,
Кровь тепла, и ещё я живой!

Вновь осень. И вновь холодает.
Смотрю я на небо в печали.
Опять стая птиц улетает
В далёкие тёплые дали.

Постой, перелётная птица!
Душою мы, чувствую, схожи.
Ты знаешь куда приземлиться,
И я бы хотел узнать тоже.

Летишь ты от зимней печали,
Повсюду сливаясь с весною,
В далёкие тёплые дали
Возьми меня, птица, с собою!

Ах, если бы бог дал мне крылья!
Уж я бы летать научился!
Как сердце горит от бессилья…
Зачем я не птицей родился?!

И наступила ночь. Опять
Уснули с днём сует оковы,
Уныний родичи бедовы.
На заскрипевшую кровать
Прильнув и, на одну минутку,
Вновь призадумавшись о том,
О чём всегда – и не на шутку! —
Помыслить тянет перед сном,
Вдруг, вспомнил я, как ошибался,
Представив прежде жизнь рекой
Где всяк по прихоти купался…
Захвачен грешною волной,
Внезапно, сам огни и воды
Прошёл, и вот, к летам своим,
Узрев, что жизнь ясна как дым,
А путь зависит от погоды,
Без смысла йду по берегам…
Не знаю чьим… важно другое!
И нахожу бутыль. Худое
Письмо внутри. Несу глазам.
Читаю:

«Вот и смерть пропела!
Не в силах более страдать,
И тело, наконец, сгорело,
И ум устал соображать…
Поймёт ли кто меня? Не знаю.
Быть может, назовут «чудак».
И сам-то я не понимаю,
О чём мечтаю, как иссяк…
Зачем пишу я эти строки?
И, прежде чем порвётся нить,
Кому хочу тоску излить?
О, жизни горькие уроки!

Устав от суеты дневной
Я, как и все, в постель ложился
И засыпал… и сон мне снился
Блаженством полон и весной!
Святое царство! В нём царица,
Такой волшебной красоты,
Что с нею не смогла б сравниться
Сама возвышенность мечты!
Она была… Была, – О, боже! —
Какое слово… Точно нож!
Была… как счастья дар! Но, всё-же,
Я был глупцом, я верил в ложь.
Все эти сладостные годы,
Когда я жил одним лишь сном,
Проснувшись был душою в нём, —
Проклятие, каприз природы…
Ах, как любил я их обман!
Он мёдом был. Теперь бесследно
Исчез. Воспоминанье вредно.
К ненастьям так боль старых ран…
Но, как забыть все эти ночи?
Легко ль забыть любовь? Когда
Жгут – двадцать лет! – любимой очи,
А остальное пустота!
Была бессонница разлукой.
Моля Творца, о новых снах,
Я ждал ночей, дни были мукой,
Как я жалел об этих днях!
Ведь их бы вместе проводили,
Как и во сне, презрев молву,
Когда б друг друга, наяву,
Нашли и также полюбили…
Ей как и мне пришлось страдать,
То – рок судьбы неумолимый.
Как часто слышал я:
– Любимый,
Как грустно, как обидно знать,
Что пробывая жизнь в морозах,
Увы, не ведая о том,
Друг друга видеть только в грёзах
Обречены мы… Колдовством
Коварным, гадким, мы объяты.
Лишь снишься мне, лишь снюсь тебе.
Какие силы виноваты,
Что так подвластны мы судьбе?!
И просыпаемся всечасно,
Едва поверив, что взлетим!
Когда остаться Здесь хотим,
Своей душе людской согласно.

Так слёзы горькие текли
Из наших душ порой ночною,
Сквозь наши сны, одной струёю,
И с каждым годом нас влекли
Друг к другу всё сильней, всё боле
Не находили места мы
Вне царства наших снов, вне воли…
Летели лета дни, зимы…
И, вдруг… Духовного общенья
Меж нами враз не стало! Что
Могло смутить все Те виденья?
О том не может знать никто…
Исчез мой сон. Я ждал. Дней сорок
Ещё не мог поверить я,
Что умерла мечта моя,
Весь мир мой, что один был дорог.
Я ждал. «Придёт!.. – шептал в бреду.
– Иначе, было бы нелепо!
Чему пристало, так свирепо,
Нести нам вечную беду?!»
О, труд напрасный! Кто невольный
В явленьях, тот их не случит.
И боль не топит век застольный,
Тому, кто всем по горло сыт!
Век? Что мне век?! – забыть не в силах
Я и за тысячу веков
Ночей душе нетленной милых!
Что делать?»