Владимир Ершов - Царица Тамара

С крыш талая вода бегом,
И днём от солнца пышет жар,
В горах тепло звенит ручьём,
Снег яркий, дым и сизый пар.

Через неделю талый март,
Густеет синий небосвод,
Дан снеготаянию старт
И быстро сходит с камня лёд.

Зимой подводится итог:
Зачем живёшь и почему
И передумываешь срок —
Быть миру иль вести войну.

Зимой враг тоже долго спит,
Давно здесь не было войны,
Отец Георгия, Давид* —
Строитель этой тишины.

Он витязей тех мест собрал,
Вооружил, зажёг сердца,
К защите Родины призвал
Под флаг Небесного отца,

И край объединил в страну
Грузинскую —
Боялся враг.
Давид не прекращал войну,
Сражений и кровавых драк.

Обезопасив свой народ,
Границы новые чертил,
А через год трубил в поход
И вновь соседей жёг и бил,

Чтобы боялись, и не зря
(Легко свободу потерять!)
Бежали, глядя издаля
На грозную Давида рать.

Не раз восставших усмирял,
И дань рекой пошла в казну,
По смерти сыну доверял
Уже богатую страну.

Тамара родилась в тиши,
В декабрь, в рождественскую ночь
Пришла царю глотком души —
Георгий громко славил дочь.

Он был к врагу жесток, суров:
Походы, сечи, всюду кровь,
А тут жена, ребёнок, кров —
Святая женская любовь!

Георгий много воевал,
Росла грузин отвага, мощь,
Рубил соседей и бивал,
Но дома… нежно тискал дочь,

Потом стал брать её с собой,
Когда жена почила вдруг,
Тамара – дочь ему и друг —
Довольна выпавшей судьбой.

С отцом объехала страну,
Высокая звезда звала,
Снега молила и Луну
И, хорошея, наяву
Вдруг в одночасье расцвела:

И волос чёрный, и бледна,
И благодать завидна в Ней,
И в рассуждениях умна…
Под сенью дорогих камней,

Янтарные блестят глаза,
Когда в Ней страсти говорят,
А щёки пламенем горят,
И взгляда отвести нельзя.

Тонка и в жестах, и в речах,
Спокойно судит, кто не прав…
Фелонь и бармы* на плечах
Подчёркивали строгий нрав.

Для всех девица из девиц —
Смущались пришлые послы.
Она затмила всех цариц
Той переменчивой поры.

Теперь гостей не перечесть,
Толпятся в залах женихи,
Волнуются кругом верхи
Из северных и южных мест.

Тамара не торопит рок,
Ведь люди, принцы на виду…
Всему всегда бывает срок
(Вот я к Нему Вас и веду)

Сосед… случайно посетил,
Царевич грозный, Арарат,
О нём советник говорил.
…Он всех превосходил стократ.

Тамару взор его очей
Смущал. Он был высок, красив,
За фразами его речей
Она забыла про часы.

Он с головы до пят блистал,
Самоуверен и умён,
Вдруг в душу девице запал,
И жданным очень стал в Приём…

Влюблённость встретила Она,
И просыпалась утру в лад.
Прекрасна дева влюблена!
Красив избранник, Арарат!

Словно покинула тюрьму,
Тамара будто не своя,
Невольно тянется к Нему
(Как автор здесь бессилен я).

…Влюблённости мы ждём порой,
Порою серою, ненастной,
Она нарушит Ваш покой,
Захватит неизвестной властью.

Стрекочет меткий друг Амур —
Крылатый, беспокойный гений,
Он часто бьёт по одному
Стрелою острой и мгновенной.

Любовь – немыслимый огонь,
Вмиг вдохновляет и сжигает
То нежно согревает он,
То мучает и завлекает.

Влюблённость – шелест огневой,
Но крылышки её трепещут,
И чувствуется жар живой,
Простые исчезают вещи.
Ты сразу жертва и герой,
В душе смятение и тайна…
Влюблённости мы ждём порой
И открываем настежь ставни…

…Влюблённость – юности венец
На испытании сердец…

Восковым свечам в подарок
Маленький подсвечник…
Даже небольшой огарок
Согревает Вечность.

Разожгла его Тамара
У родной иконы,
Что сияла нынче странно,
А, скорее, ново.

Мысли перешли границы
Наставлений рая;
Бьётся сердце у девицы,
Но мольба пустая.

Да, она горит любовью,
Не вместить стихию,
Замерли в изгибе брови,
«Ахи» и стихи, и

Выпорхнула из часовни,
Не остановиться,
Пролетела до балкона
Выпущенной птицей,

На просторе отдышалась,
Счастьем ветер веет,
Понимает, что попалась,
И любовь сильнее.

Белый шарф не поправляет —
Статуя в движении,
Снег, соприкасаясь, тает
На слезе мгновенной,

Улыбается в восторге
И боится, хмурясь,
Не заметила, как зорька
Разгорелась бурей,

Громовой разряд окликнул,
Грохота добавил…
Возвернулася богиней
На часы мечтаний,

Но румянец не покинул,
Явны очертанья,
Няня, что за ней следила,
Пепелила взглядом.

Та счастливо и греховно
Шла, не видя люда,
Что в почтительном поклоне
Становился всюду.

И Тамара «отогрелась»
От привычной «дани»,
Почему-то есть хотелось
В ужин долгожданный,

Но, отведав по кусочку,
Словно ма'ла птичка,
Улетела в спальню дочка
С няней для приличья,

Приготовили засовы,
Балдахин и свечки.
Было выпрыгнуть готово
Девичье сердечко,

Вмиг надела без подмоги
Длинную сорочку
И, поджав по-детски ноги,
Окунулась в ночку…

…Он возник в её виденьях
С властным, гордым взглядом
И достойным поклонения
Боевым нарядом.

Вспоминала голос принца,
Тон, манеры, жесты,
Что сказал и сценки в лицах,
Где и в чём протесты:

«А какой был свет глубокий
Глаз, и кари очи!
Отвечал конкретно, чётко,
Голос низкий, сочный,

Мало пылкости и скупость
На слова и речи,
Но учтив и прям, не глупый…»
И плясали свечи.

На иконе лик бескровный,
Тень и зайчик плавный,
Теплился в её покоях
Образ православный.

«Я же только и краснела,
Медлила и злилась,
Долго думала и млела,
Что-то говорила.

Он хороший собеседник,
А рука «стальная»,
Перед свитою вельможей
Будто бы сияет,» —

Заполняются мгновения
Памяти Тамары,
И опять без дуновения
Словно умирает,

Но счастливая улыбка
На устах играет,
И не сразу, долго, зыбко
Дева засыпает…