Римид Нигачрок - Год за годом. Стихи, 2018 г.

Условный ноль – схожденье в точку линий
Из бесконечного и снова в бесконечность,
Так убежден любой, что глазом не окинет
Любой из смертных с веком скоротечным.
Не лжем ли мы себе от страха и лукаво:
Козьма Прутков в высказывании правый.

Тридцать книжек: полна полка.
Ну и что, что их я автор.
Темы – мелочь, сыроваты
Стих и рифма. Мало толку
Оттого, что книжек много,
Чем гордиться-то, ей богу.

В мире этаких поэтов
Развелось-то чересчур.
Петушок сторожит кур
Лишь до осени всё лето,
А потом ему головку
Топором на чурке ловко

Бац! Угодил, как кур во щи.
Ты, о чем мой критик кровный?
Тридцать книжек стопкой ровно —
Факт!.. Похвали, а не рычи.
Да, наивен я, признаюсь,
Судьба была б моя иная,

Если бы мой критик гадкий
Не подзуживать стараться,
Я писать бы бросил в двадцать:
Бесталанный – взятки гладки.
Был бы просто инженером,
Для детей своих примером.

Чужих книг полно хороших:
Пушкин, Лермонтов и Гете…
Приходил бы я с работы,
Измочаленный, как лошадь,
Было б чтенье мне досугом,
Голова не шла бы кругом

От напора страсти строчек,
Не писал бы ночь-полночь,
«Дочь» по рифме или «прочь»?..
Повинится, друг, не хочешь,
Что завлек меня в поэты.
Благодарен я ль за это?

Нет, отчасти, может, все же
Ты и прав – вот стопка книжек,
И тщеславье к душе ближе…
Ведь я лгу себе, ах, боже!..
Жизнь прожил, скажу, не зря,
Без тебя, кто был бы я?!

Штормит… Холодный ветер северный
Перебирает гаммы на форточных щелях,
А за порошей снежной притихшая земля,
Продрогшая, ждет теплых дней, наверное.
А в комнате, невесть чем, я расстроенный,
На струнах хмурых, играю чушь фиговины.

Выйти бы на улицу, пусть ветер заморозит,
Серебряные струны натянутся быть может,
Морщины лба разгладит розовостью кожа,
И дух восстанет снова, осыплется коррозия.
В окно лучами солнце просыпалось весело,
За стеклами как будто весны упал осколок.

Мне заморозить нужно расстроенные нервы.
Тогда пойду наружу гулять холодным ветром,
Где тут и там прохожие в пуховики одетые,
Где выгнанный на стужу нуждою я не первый.
Шарф, шапка и аляска, а на руках перчатки:
С морозною погодой играть готовый в прядки.

Сам не войдешь – никто не пригласит.
Стой у двери, приблизив к кнопке палец:
Раздастся трель иль ток искрой ужалит?
Ступеньки вниз – в парадную, наружу,
Как и вошел сюда, уйди, не жди, пиит,
Им – нет, себе ты прежде всего нужен…

Проспект широк, с прохожими, и шумен.
Не в такт огни реклам миганью светофора:
Один кричит: купи, другой создаст заторы,
Но между ними связь – влияют на потоки.
У парка кого нет, тот пропадает в ЦУМе.
Со всеми вместе ты гуляешь одинокий…

Свободный человек – на Ленина и Мира,
Вокруг себя глядит с грустинкою веселой:
И ничего, что шумно, и ничего, что холод!..
Никем не узнаваемый, киваешь незаметно
Знакомому как будто, шутливую сатиру
Экспромтом на себя слагаешь мимолетно.

Как хорошо! Автобус с дверью нараспашку
Призывно ждет: домчу, куда ты хочешь!..
И этот день, уставший, катится уж к ночи,
Но лишь огни по ярче и тут, и там, повсюду.
На сером снеге, кем-то брошена, бумажка,
Скомкана, и цифры, и видно слово «буду».

Несходной пищей разум забавляю:
Мечтой-фантазией, поэзией, наукой…
От лени тень не спрячется за скукой:
Мне одиночество несносное порукой.
Увядших чувств холодность раскаляю
Воображеньем хаоса кипящего тумана,
При свете дня, где прячутся изъяну…

Внезапно слово, фраза бьется током,
Так, что и мыслям сразу станет тесно.
Он вдохновился, скажут, мол, известно,
На долго ли?.. Что выйдет, интересно,
Игра из фраз иль страсти низкой склока?
Потянешь ниточку – она и оборвется:
Связать разрыв душе узлом неймется.

Если тревожит недоделанное дело,
Другим от первого отвлечься бесполезно,
Как перебросить паутину через бездну,
И балансировать, сорваться и исчезнуть.
Цветную радугу рисуешь мелом белым
На фоне черном – для разума забава
Питаться пищей с примесью отравы.

Твой опыт, сын, скажу, опасен авантюрой:
Создать биохимически себе подобных нано…
Нереализованная мной, в тебе моя натура,
Ты сутью овладел, похвально, очень рано,

Но опрометчиво решил приложить знанья
К вещам великим: мир создать в пробирке.
Тебя романтики познаний дерзость манит,
Что ничего не хочешь делать под копирку.

Опасность в том, что опыт твой удачен:
Микробы с разумом к развитию стремятся,
Контроль реакции биохимической утрачен.
От паразитов не пора ли избавляться?..

Они как дети малые пока что, но опасны,
А как познают мир, что ты создал, играя?..
Отец мой, я уверен: тревожишься напрасно,
Они и даже на микрон не подберутся к Раю.

А время? Миг для нас – для них тысячелетья,
Для нас мензурка – им бескрайние просторы.
Вот миллиарды звезд: без лупы кто приметит?
Их измеренье три-один, живут они в котором,

А наше восемь-ноль-один, за гранью их науки.
Отец, мне нужен час – эксперимент закончу…
Ну, что ж, мой сын, дерзай …, я умываю руки.
Я полагаю, твой отчет готовый будет к ночи…

Слова, что значат, мама: книжка,
Бумага, краски, ручка, карандаш?
Сама не знаю толком я, сынишка,
Не умер бы, ответил старец наш.

У озера гниет развалина-избушка,
Давно старик там жил в уединенье,
Рыбачил он, бочарничал, кадушки
Менял на хлеб, не признавая денег.

Там, у него, кто видел, говорили,
Полно вещей, негодных к примененью.
И до сих пор лежат под слоем пыли,
Из прошлой жизни сказочные тени…

Мы жили в Городе, где мертвая долина
Теперь раскинулась, развалины и прах.
Пришла беда, не знать бы тебе, сына,
Из миллионов горсть спаслась в горах.

Мы одичали, да, мы жили словно звери:
Пещера – дом, а шкура наше платье,
Что были города, никто уже не верит,
Еды добыть – вот главное занятие…

Я, семилетняя, как выжила, не знаю,
И кто родители. Какие там уж книжки,
Пропало всё, была ли жизнь иная?..
С тех пор прошло полвека, слишком.

Не внук, не сын мне: круглая сиротка.
Когда отец твой сгиб в когтях у зверя,
То вскоре мать погасла от чахотки,
Не сдюжила, не вынесла потерю…