Павел Кузнецов - Моя Сысерть. Том 2

А Сысерть, с самолёта, на птицу похожа!
Над туманом речушки парит.
Так мила она мне и пригожа,
Что сердечко об ней лишь болит.

Серпантином реки сквозь объятым,
И прудок городской на виду.
Милый образ, с детства мной взятый,
Я, забыть никогда не могу.

«Эй! Пилот, тормозни на минутку,
Пролетаем родимый мой дом», —
Просто так попросил, кабы в шутку,
Лишь сердечко щемило при том.

По аллее пройтись, по плотинке,
Среди стареньких пихт, вековых.
На Бессоновку ввысь по тропинке
Пробежать средь цветов луговых.

И с верхушки горы озирая
Окружающий вид городской,
Душу чувством любви наполняя,
Я готов полетать над тобой.

А с Бессоновки только до тучки
Можно взглядом и то лишь достать.
Вон с горы, вижу, машут нам ручки,
Кто-то вышел нас снова встречать.

Я по тучкам спускаюсь быстренько,
Обнимаюсь пока ждёт пилот.
Понимаю, что очень трудненько
Над Сысертью держать самолёт:

«Не спеши, долететь мы успеем.
Повидать бы мой старенький дом.
Там родителям душу согреем,
Вспоминая о них за столом».

Сколько видел я в мире сторонок,
Пролетая над ними спеша,
А Сысерть моя словно галчонок,
Это наша любовь и душа.

Опоясана подковой
Гладь Сысе́ртского пруда.
От «Тайваня», до «Черно́вой»,
С мыса в берег бьёт вода.

Вал за валом набегая,
Силу мощную неся.
Об платину разбивая
Вниз стремится, унося

Мимо старого завода
Всю историю его:
От создания прихода,
И до дней сиих всего.

Сперва́ строили плотину:
Сто два́дцать са́женей в длину,
А между стен боло́тную глину
Набили плотно в глубину.

Сотни лет стоит на сваях,
Кладкой камня подбочась.
Скобы древние, в лишаях,
Тихо стонут притаясь.

Замурованы каналы,
Где когда-то шла вода
На колёса, что качали
К ним привязаны меха.

Раздувая горны к плавке,
Где, сгорая под углём,
Закипая в адской давке,
Ру́ды плавились литьём.

Колесо судьбы Сысерти
Здесь отлили на века.
Столько тайн, уж вы поверьте,
Под собой хранит река.

Повернув его три раза,
Поворотишь время вспять,
И откроется для глаза
Крепость старая опять.

В деревянных башнях пушки,
С чугуна отлиты вновь,
Метко били по верхушке,
По Бессо́новке, да в кровь.

Создавая град литейный,
С малахита, змеевка́,
Турчани́нов – князь удельный,
Церковь строил на века́.

На пригорке выделяясь,
Среди липы вековой,
Там, где своды опираясь,
На фундамент камневой,

Поднимались башней к небу,
Колокольцами звеня.
Разлетался на потребу
Громкий звон пономаря,

По окру́ге, сквозь Управу,
От Бессо́новки назад,
Отразившись шёл на славу,
Только липы дребезжат.

Сёстры-липы, сколь видали
На своём веку большом.
Ведь, когда-то здесь гуляли
Турчанинов с малышом,

А бывало и с князьями.
Даже царь здесь побывал,
Мимоходом, да с друзьями,
Александр здесь отдыхал.

Вот поэтому церковный,
Коронован был собор,
Чтоб молиться мог верховный,
Богом мазаный, сеньор.

Золотые купола,
В белых фартуках, нарядных,
Возрождённые с пепла́,
С тех времён, не благодатных.

Будто ангелы стоят,
Шлемы золотом сияют.
Распрямили крылья в ряд,
Словно церковь охраняют.

Золотые купола
В небе звоном развернулись.
Их судьба не сберегла,
Но опять они вернулись.

Отражением глухим,
Или лёгким перезвоном,
Вроде звуком так простым,
Но в душе приятным тоном.

Растекаясь с высоты,
По Сысерти, по округе,
Звоны старой красоты
Воздавая по заслуге.

Золотые купола,
Площадь белая из ка́мня.
На пригорочке росла
Эта церковь старода́вня.

Две́сти девяно́сто лет
Пролетели как мгновения,
Но оставив в душах след
И церковные строения.

Золотые купола,
Церкви нашей очертания,
Нас судьба с тобой свела,
Дав по жизни испытания.

Очищаясь от греха,
Возрождаясь вновь в купели,
Я прошу, моля верха,
Чтобы ангелы запели.

Сысерть… Родимое местечко
Для многих стало навсегда!
Порою не найдёшь словечка,
Чтоб описать его тогда,

Когда по улицам старинным,
Где пихты держат небосвод,
Ты вниз спускаешься, к глубинным
Площадкам, где стоит завод,

Ещё построенный дедами,
Хотя прошло немало лет.
Увы, разрушенный веками,
По испытанию многих бед.