Елена Вишнёвая - Вместо постскриптума

Не обида, нет. Но пора ставить точку.
По природе мы с тобой одиночки.
Если лето не … настало, случилось,
Если то, что было главным, забылось.

***

Так много обетов молчанья дано…
Вся жизнь обратилась в немое кино.
Ни звука, ни эха – бездонная тишь.
О чём ты мечтаешь? О чём ты молчишь?

Ни взгляда «я рядом», ни яви, ни сна —
Поставлена точка, режим «тишина».
И больше не спросишь ты, не позвонишь:
«О чём ты мечтаешь? О чём ты молчишь?»

И мне не осталось на память ни дня,
Ни голоса, что ворожил бы, пьяня.
Лишь ворохи писем – забытый фетиш.
И я не узнаю, о чём ты молчишь.

***

Исчерпана последняя причина тебе написать.
Зачёркнута дождями эра солнечно-нездешней любви.
Я выжила из сердца все летящие, звенящие дни.
Я выжила. Вчерашним сновидениям меня не догнать.

И я совсем забыла, что в ладонях – перепутья судьбы,
Что в лепестках ромашки – исполнение несбыточных мечт.
А хочется, как прежде, на ковёр из одуванчиков лечь,
Укутываясь нежностью, как нимбом золотистой луны.
…
Друг друга не узнать нам в концентрации чужой пустоты,
Едва ли улыбнемся, повстречавшись в переходах метро.
Промчалось наше лето, на прощанье усмехнувшись хитр о.
И я уже не я. А ты и вовсе – даже близко не ты.

Ты как матрёшка, моё одиночество,
В твоем обличье – множество лиц.
В тебе шум ветра – злое пророчество,
В тебе – стерильный запах больниц.

Ты как матрёшка, моё одиночество,
Где вместо дна – только бездна одна,
Я потерялась в жизни вне творчества,
Как в лабиринтах страшного сна.

Ты как матрёшка, моё одиночество,
В поддельной пышности бедность сквозит.
Костюм шута со шлейфом юродчества
Скрестил наряд твой, странный на вид.

Ты как матрёшка, мое одиночество,
В тебе – погасший солнечный свет.
Как пыль, с творений личного зодчества
Слетает радость прожитых лет.

***

О тебе мне напомнит, раскрываясь как ларчик,
Многозначный рисунок твоего амулета,
И продрогший, сентябрьский солнечный зайчик,
По стене проскользнувший последышем лета.

О тебе мне напомнят беседы о прошлом,
Долгожданные, редкие праздники-встречи,
Увлечённые споры о верном и ложном
В тот волшебный, лениво-медлительный вечер.

О тебе мне напомнят обрывки мелодий,
В них – кружение вальса и па менуэта.
Изо всех танцевально-воздушных историй
Дорогие тебе соберу для портрета.

И хотя тому нет ни сюжетной основы,
Ни конкретной причины, я, вечный паломник,
Точно знаю – откуда? – мы встретимся снова,
Только где мы назначили встречу – не помню.

Психология ума. Мифология событий.
Засидимся до утра в ожидании открытий.
Станут карты старых книг словно новая земля,
Разговоры – океан, неподвластный кораблям.

Теоремы и стихи. К аксиомам исключенья.
Отыскать бы те ключи, что развеют все сомненья.
Тонет логика причин в море спорных предпосылок,
Так в безбрежности цитат – бесконечность новых ссылок.

Ворох знаний как печать той печали неизбывной,
Что в мажорный лейтмотив вносит призвук заунывный.
Выстилает разум мост для эмоций, бьющих в безднах,
Расставляет маяки на пути галактик звездных.

***

Столетья назад до начала столетий
Все так же кружилась в созвездьях планета,
И мир был огромен и всё-таки тесен
Для подвигов духа, для кельи аскета.

Ходить меж людьми – что по лезвию бритвы,
Не легче ль пройти по воде вместо суши?