Александр Степанков - Баллады

Вон она, поёживаясь зябко,
По двору с трудом себя несёт.
Получила дом в наследство бабка,
Да на кой теперь ей это всё?

С дедом плохо, и без деда – тоже,
Для кого старалась – для родни?
Ждут теперь племянники того же,
Как ждала она, считая дни.

Все мы ждём: а жизни этой – горстка,
Каждый день бы – в праздник, каждый час!
Ждать не сладко и дождаться горько…
Ковыляет бабка – дождалась!

В огороде груши догнивают,
Ржавый желоб жалко дребезжит…
Для чего писал – и сам не знаю,
Здесь морали нет – есть только жизнь.

Факела горят, факела,
Словно огненные драконы,
Разъярённые добела.
Саламандры ли, скорпионы

Извиваются над землёй,
Отражаются в тучах низких,
Их оранжево-красный рой
Всю ночную тайгу обрызгал.

В танце отблески понеслись
По верхушкам осин и сосен.
Вековое добро Земли
Ветер копотью вверх уносит.

Кто-то чиркнул – и вспыхнул газ,
Стало факелом и пропало
То, что недрах Земля для нас
Миллионы лет собирала.

«Взять бы нефть, не до пустяков!
Газ попутный – пускай сгорает!»
Так ребёнок своей рукой
Дом родительский поджигает,

Да по глупости – не со зла,
Поиграл – и поджег поленце.
Факела горят, факела,
Словно спички в руках младенца.

Поезд мчится, вокруг темно.
Чей-то сын, или, может, дочка:
– Мама, мамочка, глянь в окно:
Огоньки кругом, огонёчки!

Кто их, мамочка, там зажёг?
Как в кино – на войну похоже.
Ой, какой большой огонёк,
Об него ведь обжечься можно!

Шутит мама: – Сынок, смотри:
Фейерверк горит в поднебесье!
Это папа твой фонари
Над ночною тайгой развесил!

Факела горят, факела…
За окном убегают станции.
Скоро выгорит всё дотла,
Только что ж сыновьям останется?

На перевале
Саланг,
Где убивали
Салаг,
Загнанных вдаль от мам
Славным военкоматом,
Кто-то искал в пыли
Помощи у земли,
Кто-то сквозь стон звал мать,
Кто-то ругался матом.

Копоть сожженных шин,
Жарко горит бензин,
Солнце сошло с ума —
Желтое небо плавит.
В этом аду не в толк —
Кто выполняет долг,
И за кого сейчас
Жизнью мальчишки платят.

Вот ты и стал бойцом.
Сыплет свинец в лицо.
Бьёт по броне горох,
Взрывы дробят дорогу,
Стали куски шуршат.
Чья это там душа
Вверх в восемнадцать лет
Путь обновляет к Богу?

Сверху несётся смерть.
Только бы мне успеть,
Только бы мне дожить —
Где-то вертушки рядом.
Господи, пронеси!
Нет уже больше сил,
В этой чужой стране
Мне ничего не надо!

Я ж не хочу – велят.
Это же их земля.
Что мы забыли тут
И для чего нас гнали
Гибнуть – и убивать?
Что ж ты молчала, мать?
Что ж ты молчал, отец?
Вы же всё это знали!

Снова разрыв ревёт,
Ноги земеле рвёт,
Он отслужил своё,
Завтра вернётся к маме.
Чёрный взлетит тюльпан,
Завтра в Союз Афган
Вышлет обычный груз
Цинковыми гробами.

Всё. Пронесло, кажись.
Вон вертолёт кружит.
Сверху, с камнями с гор,
Около БТРа
Падает неживой
Сверстник афганский твой,
Маленький смертный «дух»,
Жизнь положив за веру
На перевале
Саланг,
Где убивали
Салаг…

Плескалось вино янтарное,
Лежали кружком сардинки…
Звенела струна гитарная
На дружеской вечеринке

И кто-то глотал и жмурился
«Под шубой» салат со свеклою,
А песня рвалась на улицу,
А песня звенела стёклами,

И было в ней что-то сложное,
Хоть вроде простая, всё же
Надрывное и тревожное,
Ну, просто – мороз по коже.

Так, вроде – литературное,
И люди вокруг культурные,
Но явно, что не амурное,
И точно – не подцензурное.

Неслись облака всклокочено
Прохладным колымским летом,
И «Кадиш» читался Корчаком
Над мёртвым Варшавским гетто,

Ну, было бы всё, как в опере —
Про званья и про регалии,
А то про каких-то оперов,
Про Клима да про Фингалию.

Про лица людей усталые
Пел автор, начхав на моду,
Про зеков, Сучан и Сталина,
И – надо же! – про свободу!

Ну столько там было тёмного
И столько там было светлого,
Что лучше бы пел вне дома он,
Ведь темы-то все – запретные!

А тут – как по сердцу трещиной
И чудится запах гари…
– Кто это? – спросила женщина,
И кто-то шепнул ей: – Галич!

Ах, те времена суконные,
То грозные, то бессильные.
С отдушинами кухонными
И лидерами партийными.

О сколько мы с вами прожили
Напрасно года растратив
Под кислыми теми рожами,
«Под шубой», как сельдь в салате!

И было не так уж плохо нам
Под лозунгами и звёздами,
И счёт мы вели – эпохами!
Но воздуха дайте! Воздуха!

Не восстановить дыхание
Застольными пирогами,
Но лился к нам из динамиков
Глоток кислорода – Галич.

И маскою кислородною
Была загнивавшей нации
Гитара его свободная,
Как служба реанимации.

Но власти от правды нудились,
А воздуха – не хотели,
И кто-то сварганил в «Грюндиге»
Для сердца удар смертельный.

Случайная смерть, случайная…
На щепки гитара сломана.
Ну вот, наконец – молчание
Да писки дешёвых слоганов,

Да крики охрипших битников,
Как траурный стон вороны.
Счастливо молчат забитые,
Никто не качает троны,