Виктор Глущенко - В захолустье моём пасторальном…

И по сей день над ратным полем Куликовым

Тут птицы имя воспевают много лет

Монаха-воина – из Царствия Христова,

Как символ доблести и мира – Пересвет.

Да и доныне вспоминают на Тибете

О непокорности простых богатырей –

Что нет сильнее Бога русского на свете,

И никакой ему не страшен Челубей!

И пусть в кольчуги мы сегодня не одеты,

Но в богатырском до сих пор стоим строю,

Как в прошлом русские ребята – Пересветы,

Во имя Бога за любовь и за страну!

Небо хмурилось – цвета свинца.

Выходил мрачный люд на дорогу.

Хоронили в селе кузнеца,

И шептались: "Угодно так Богу…"

На белейших, как снег, рушниках,

Гроб несли мужики, слёзно корчась,

И стелилась тропинка в цветах

До погоста по ямам и кочкам.

И судачил народ неспроста:

"Кузнецы, знать, нужнее там Богу…

Чтобы счастье ковать у Христа

В благодетельной кузне помногу".

Попрощались… И крышку потом

На гробу осторожно забили.

За поминным всплакнули столом, –

По-людски, как-никак, схоронили…

А меня мучил скорбный вопрос:

Как же так люди в Вечность уходят?

Знать, у Бога на лучших там спрос

Во вселенском Его обиходе.

… Вы, поверьте, я слышал тайком,

Окунувшись в глубокую думу:

Бьёт кузнец в небесах молотком –

Это значит, что жив он, не умер!

И в пространстве, где Вечность живёт,

Нашим душам, блистая над чащей,

Тот кузнец беспристрастно куёт

Чьё-то счастье под синью звенящей.

А когда при ночной тишине

Звёзды падают с неба, как искры, –

Это сельский кузнец в вышине

Бьёт кувалдой на лунном прииске!

Потянулся туман от реки в вышину,

Стало сумрачно в небе зарделом –

Это Бог поднебесную морозь вдохнул

И на выдохе Русь обогрел Он…

Полыхают зарницы на небе ночном,

Что мурашки танцуют по коже.

Не зачахнет Россия, покуда живём

Под живительным выдохом Божьим!

Чужестранцы глядят исподлобья на Русь:

«Как Великой ей быть удаётся?!»

И пускают на нас вороньё – ну, и пусть!

Не затмить им вселенское солнце!

И цвести будет Русь под небесным венцом,

Как у речки весною ракита.

Светом Божьим согрета душа и лицо

У России – в купели умыто!

… Над полями от звёзд стало очень светло,

Будто ночь прошлый день воскресила.

И укрывшись, как пледом, пуховым крылом,

Под Архангелом, дремлет Россия…

Через молитвенный шёпот берёз,

Вой раздирающий белой метели,

Огненный рокот неистовых гроз,

Птичьи в лесу мелодичные трели,

Через теплейшие в небе уста,

Через мои раскалённые вены,

Слышу я праведный голос Христа,

А от Него – песнопенье Вселенной!

Голос духовный не слышен в ушах –

Он восклицает и в сердце, и в клетках

Собственной плоти, где с кровью душа

Всё заполняет нутро человека.

Не заглушить эти звуки грехом:

Если услышишь – почувствуешь сразу

Силу Христа под нательным крестом,

Где нераздельны и воля, и разум.

Голос, как птица, кружит в вышине,

Только прошу я одно несомненно:

Чтобы Христос был со мной и во мне,

Чтобы любовь лишь цвела во Вселенной!

…Часто виднеется тьма впереди,

Мир во грехах, как в грязи, утопает:

Слушайте Голос Небесный в груди –

К Божьему Свету он нас призывает!

Там за речкой, за девственным лесом,

Где зарю воскрешает восход.

Под берёзово-хвойным навесом

В землю врос покосившийся ДЗОТ.

Недалёк путь до этой поляны:

От деревни – рукою подать.

Маскируется холмик в бурьяне,

Что вблизи можно не увидать.

Я всегда прихожу к тем берёзам,

Мимо места того не пройду…

Под каким-то глубоким гипнозом

Я на окрик живейший иду.

И какая-то странная сила

Поднимает воинственный дух:

В сорок первом я вижу Россию, –

Слышу грохот, пронзающий слух.

Вижу адские в поле атаки,

Вижу тот сокрушительный бой

Через щель смотровую из танка,

Будто здесь я на передовой.

Мы врага разрываем на клочья,

И не чувствуем боли от ран.

А над полем потом, что есть мочи,

Штурмовик наш пошёл на таран.

В жилах кровь закипает всё злее,

За потерянных близких друзей.

Только враг нас намного слабее

В рукопашке и духом слабей!

Били мы, словно мух, чужеземцев,

Гнали в шею врагов, будто псов.

Пробудилась у нас где-то в сердце

Память генная дедов, отцов.

…Покушалось на Русь много бесов, –

Память генную нам не стереть:

Потому над берёзовым лесом

Будут птицы по-русски лишь петь!

Снег метался. Ветер в спину

Дул попутный мне, – силач!

Отчий дом, как вор, покинул –

Канул, как осенний грач.

В даль поплёлся без оглядки,

Подпоясав ремешок.

Прихватив стихов тетрадку –

Вдохновения мешок.

И собрал обиды с горкой,

Затолкал к себе в рюкзак,

Чтобы с пылью, как махорку,

Всем чертям раздать «за так».

Взял кулёчек с чесночиной,

Ведь карман не жмёт запас:

Много всякой чертовщины

В жизни встретится не раз.

Не забыл ведро, где слёзы. –

В нём предательства букет.

Пусть их в лёд скуют морозы,

Пусть завянет пустоцвет.

Этот груз нести далече.

Путь пройду и скину с плеч.

А пока зловещий кречет

Хочет к "лешему" завлечь.

Знаю, близко поле счастья:

Вот виднеется просвет.

Сердце рвётся вновь на части,

А его всё нет и нет.

Одолел я брод и рощу,

Все зловещие места:

Вижу, стелется как площадь

Поле счастья во цветах!

…Прошептал: "Господь, спасибо,

Что дышу, и я живой".

И сгорел огнём вдруг синим

Этот груз над головой.

Я – не первый сын России,

Не последний, дай-то Бог:

Не опустим глаз в бессилье –

Духом крепок наш клинок!

Не блистая в шумной славе,

Я, за люд честной склонясь,

Закалю по воле нрава

В этих строчках правды вязь.

…Кто-то властью недоволен,

Кто-то молится, кто пьёт.

Журавель над русским полем

Песню жалобно поёт…

В сердце дух живёт бунтарский,

И неведом нам покой.

Я манер свой хулиганский

Развяжу одной рукой!

Я – за Русь, за правду слова,

За великий наш народ!

Пыль в глаза для нас – не ново,

Что кидает этот сброд!

За спиной смеётся смело,

С жиру бесится, поёт

Чужеземец очумелый:

Мол, Россия пропадёт.

«Вот вам «шиш!» – кричу, – славянский!

За Россию постою,

А со мной народ крестьянский!

Не осилишь рать мою!"

Крик души на колокольне,

На облезших куполах.

Тает снег в раздольном поле,

Как душа моя в слезах.

Я Россию воспеваю,

А они в позор – лицом.

Вновь рубаху залатаю,