Михаил Плотников - Не с любовью пишется раздельно

В слова

Во фразы

Придать им красоту

и яркость

Но…

Они не подчиняются приказам

Они исчезли разом

Отправились за рифмами

В окно

Сейчас и прямо тут

Настало время

Для сна спокойного

Без снотворного

И без душевных мук

Но как уснуть

После таких разлук

Часы и тату

Мужские часы

на женском запястье.

Большие,

заметны издалека.

Под ними наколка

со словами про счастье,

если перевести

с неизвестного языка..

Меня учили

читать по вывескам.

Рекламе спасибо

за читать умение.

Любое тату можно вывести.

Как вывести из себя

неуверенность и сомнения?

Мои чужие

Почему так предательски болят чужие крылья.

Не могу повернуть голову.

Прокричите громко мое имя. Хоть кто-нибудь.

Друзья и знакомые, выходящие в пустоту.

Девушки, покидающие меня на рассвете.

Господи, начинай с главного. Как ты можешь не знать.

А тогда кто. Природа!

И та словно издевается.

Предательски хочется есть.

Другие люди. Иные годы.

Они просто ждут своего места во времени.

Я же жду вдохновения в пространстве.

В духовом шкафу цинично увеличиваются

в размерах пирожки.

С вишнями, яйцом, грибами и творогом.

В голове вертится только неприличное.

И иногда нежность.

Уверен, что раньше мы не встречались.

Что написано на Вашей футболке.

Вы не знаете…

Эти слова позволяют не обращать на Вас внимания.

Поругавшись с мужем,

Вы сразу устали от настоящей страсти.

Мне все равно, с кем Вы.

Вы купили бракованный крестик.

Ваше имя написано на стене пропасти.

Мне давно предсказывали,

что когда-то придется

обязательно спрыгнуть с качелей.

И поранить крылья.

Вот почему они болят.

На моей старой рубашке пятна.

От крови. Или от портвейна.

Навечно.

Укройте нас тишиной.

Мы станем слушать друг друга,

пока не закончится чужая любовь.

11.06.2020

Ангина и мир вокруг

У человека болит горло.

Надо идти к доктору. Приперло.

Телевизор заполнен сплетнями.

Закончилось время летнее.

На тумбочке скучают книги.

В вазе авокадо и фиги.

На плите сковорода с капустой.

А рядом чайник. Ему грустно.

На стене картины. На них города.

В горшке цветок. Под ним вода.

На полке статуэтки из детства.

В аптечке от болезней средства.

На вешалке рожок для ботинок.

На дверях узор из картинок.

В шкафу вещи. Неношеные.

На полу тапки, брошенные.

В кладовке царствует порядок.

Специи и пылесос живут рядом.

Собрался заглянуть в холодильник.

Не ко времени звонит мобильник.

Говорить не могу. Болит горло.

Пойду к врачу.

Действительно приперло.

Каток с самодельным льдом

(запотевшие стекла прошлого протираю все аккуратнее и нежнее).

Я делаю вид, что не курю.

Мама делает вид, что не знает.

Папа готовит вино к январю.

Ароматы любви воздух питают.

Мама вечером занимает телефон.

А в духовке пироги и рулеты.

Я мучаю старенький магнитофон.

В старом шкафу оживают секреты.

Чуть позже все собираемся в гостиной.

Перед телевизором. Спокойно и чинно.

У каждого есть любимое место.

Диван у родителей. У меня – кресло.

Смотрим кино. Программу «Время».

Папины руки лежат на коленях.

Мама дает указания на завтра.

Что есть на обед, а что на завтрак.

Папа уходит перед сном читать.

Мама – на кухню пироги доставать.

Я надеюсь, что позвонит Таня.

Втихаря тащу телефон в спальню.

Мама смотрит с немым укором.

Она не поощряет ночные разговоры.

Я с улыбкой скрываюсь за дверью.

Она мне вдогонку: «Я ей не верю…»

Окна на Волгу. Булочная за углом.

Во дворе каток с самодельным льдом.

Синие почтовые ящики в подъезде.

Хочется верить – все просто в отъезде.

Все дело в жажде

(подражая Бродскому)

Я тоже просыпался этой ночью дважды.

Причины (я прошу прощенья) -

простатит и жажда.

Потом мне вдруг приспичило

по комнате бродить.

Страдать, в себе сомнения будить.

В терзаниях слова бумаге доверять.

Любовь к тебе на звездах проверять.

И косяка двери виском касаться.

И в темноте от ревности качаться.

Тут нужно вставить слово «нагота».

из наших чувств исчезла простота.

Еще мне надо написать про сына.

Или дочь.

Они в Москве.

По спальням разбрелись.

Ведь ночь.

И вот дошла до мозга этой ночи суть.

Мне кажется, пора забыться и уснуть.

Теперь я волен пробуждаться снова

и опять.

Но сразу в туалет, потом попить…

и быстренько в кровать!!!

Тетрадка в клеточку

Мы поколение тех,

кто в школьных

тетрадных

клеточках

неумелыми

пальцами

своими

выводили

неровно

два слова:

LOVE

и рядом

буквами

большими

твое имя.

Глаза, от слез сухие

Иногда что-то или кто-то

напоминает тебе самому

о странных вещах.

Оказывается…

Что много лет назад

ты писал стихи.

Или это был не ты.

Или немного лет вперед.

Или не стихи.

Главное, что писал.

Глаза, от слез сухие…

Улыбка сквозь усталость.

И рук немая жалость.

И плеч немая сила.

Сны на разных языках

Я вижу сны на разных языках.

Перевожу их. Иногда в стихах.

Беру в ладони незнакомые слова.

Рассматриваю их, дыша едва.

Нет четких правил перевода снов.

Нет утра в комнате.

Нет на стене – часов.

Нет умных книг.

Ненужных словарей.

Не видно в темноте

ни окон, ни дверей.

Мой перевод не больше, чем игра.

И рифмы вдруг замерзли.

Им в тепло пора.

Им просто не хватает отблесков огня.

Вдруг кто-то все решит закончить без меня.

Но как уйти, оставить вас одних.

Друзей нежданных и врагов моих.

Нам нужен перевод, рассвет и новый сон.

Поэтому мы молча выйдем вон.

Вы станете курить.

Чего-то молча ждать.

Вас не учили переводам доверять.

Мне все равно. Гуляя в небесах,

Я буду снова сны смотреть

на разных языках.

Подражая гениям

О, сколько нерастраченной любви.

Сокрыто между пятым и шестым ребром.

Ведь все хотели, но не все смогли

Отдать ее. И отложили на потом…

О сколько в небе солнечных лучей.

И счастья свет и пенье райских птиц.

Закат, рассвет. Твой, мой, ничей.

Нет в книге жизни вырванных страниц.

О сколько песен не сочинено, не спето.

Стихов не создано и не написано картин.

Мы тратим лето на просмотр лета.

И тратит время в Лувре некий господин.

О сколько кораблей ждут выхода из порта.

Готовы паруса, и ветер свеж и влажен.

И сердца гулкий стук рвет на груди аорту.

Готовы пушки к бою, да и мушкет заряжен.

О сколько добрых дел нам сделать надлежит.