Борис Белокуров (Усов) - Эльд

Перекрыли шоссе по команде «вольно» броненосные времена
И не тают снега; белоснежная боль простыней из белого льна
В жизни было всё: записная книжка, телефон, блеск топазовых глаз
И приход, и привал, и прикольные фишки – не было только нас
А она танцует среди мертвецов, спит, вмёрзшая в глыбу льда
И один только «OFF», и один только ток сквозь её провода
И на лестничной клетке зверьё, и ты третий месяц бухаешь – зане
Ты как нефиг делать обнимешь её, но это будет во сне
Слышен топот Ног, лязг Зубов, слышишь, кореш,
это сотни влюблённых пар
Будет день, и тогда ты меня прикроешь, ты укроешь меня, Иштар
Т. к. все Изиды уехали в полночь, растворились в созвездиях – О
Ну, а Рейнеке-лис, он всё же герой, и всё это не для него
Для него в подарок – неоном – зоны отсутствия новостей
И матрёшки соседей, анаконды проспектов, чёрные мессы властей
Новогодними ёлками с краю обочин хоровод мировых закулис
И поэтому жить тебе – хочешь не хочешь – одинокий
Рейнеке-лис

Нас больше нет – есть только мы
Зеркало врёт.

Крылья совы над моей голубятнею
Можно не пить, но напиться понятнее
Листья шуршат озверевшими чипсами
Вкрадчиво, вкрадчиво входят в эклипс ко мне
Белые волны прибоя в последней мольбе
Волнам – комфорт при отсутствии зрения
Дом мой под снегом, Империя, Эн и Я
Гамлеты, Гамлеты, где ваша Дания?
Солнце сжигает росу привыкания —
Эквивалентно – к любви и к прицельной стрельбе

Чтоб…
Нет такого зверя
Ни за что нет такого зверя
Никогда нет такого зверя,
Что не мечтал бы проснуться в клетке твоей

Сколько царапин на старой пластиночке
Кто хочет крови – тем чёрные рыночки, льдиночки
Хочешь истерики? – Рюмка с Лимоновым
И завтра с похмелья тебя возьмут сонного
Блеском свинцовым и розой зелёной – в расход
Что же ты, маленький, требуешь многого?
Сердце в конверт. Перекрыли дорогу нам
Вот они рядом лежат, запечатаны
Весело мчаться к распаду на атомы
Старше не стали мы. Просто ещё один год

Помнишь, Love-love, уикенды над сферами
Как над собой – над вишнёвыми эрами
Их милосердия, их сострадания
Гамлеты, Гамлеты, как ваша Дания?
Рай под ладонью. Но рай оказался закрыт
И оставалось над старыми картами
Южных морей – ваши райдеры с чартами
В пепел – и водка персидскою тканью нам,
И просто жить, и лететь над туманами,
И заселять Минотаврами внутренний Крит

Пусть не найти нам экспрессов, которые
Наши квартиры не сделали б норами
Но просигналит нам сломанной веткою
Сойка, убитая над «малолеткою»
Фил Панксатонский сплетёт разноцветную нить
Мы растворимся в реальности герцами,
Молнией, оменом – всем розенкрейцерам,
Бывшим приятелям, големам, alien'ам
Дёргаться поздно – мы знаем, как правильно —
Лечь, и упасть, и в прибое предутреннем быть

Нет такого зверя
Ни за что нет такого зверя
Никому нет такого зверя,
Чтоб не мечтал очутиться в клетке твоей.

32 с половиной часа. Кнебекайзе летит к Бетельгейзе
Девка кинула пацана, продала, как в романах Чейза
Ретро-вирус попал ей в кровь, и она улетела в лето
Набирай теперь «тройку» и «ноль», осуждая её за это
Чтоб наутро – зелёный свет, если утром проснёшься пьяным
Дружелюбны хвосты комет. Заповедны тропы к полянам
Написать бы парочку книг, родить дочь, посадить секвойю
Но придуман нам маленький мир, чтобы мы не стали собою

Хоть бухай, а хоть взлети над Красной Пресней —
Дрессированная нерпа не воскреснет

Да, Любовь побеждает Смерть – это повод повеселиться
Без возможности уцелеть, без желания раствориться
И нам пела капелла нерп, компетентных в искусстве пения:
«Жили-были Любовь и Смерть. Остальное – без объяснения»
И воздушный наш поцелуй был как взлёт на воздушном шаре
Но зверьё разграбит Клондайк. И менты объявят сафари
Превратится в пушнину Грааль. «Только пепел в глазах» («Корона»)
Отклоняет диагональ от созвездия Ориона

Хоть три раза прогуляйся к Лотте Эйснер —
Дрессированная нерпа не воскреснет

Черепахой сверхсветовой пролетали года и годы
Уходили братки в запой в плане коннотативного хода
Относили в лабазы прайс. И зачем той нерпе монета?
Что хотелось бы нам от вас? Улететь со скоростью света!
Умножать богатства страны… Множить можно одни вопросы —
Почему нет такой цены, чтоб отдать за медвяные росы?
Что поделает брат-якут против сотни красных тачанок?
Где мои 15 минут с самой лучшей из однополчанок?

С каждым шагом дивный мир всё интересней —
И дрессированная нерпа не воскреснет
На холодный пустой вагон наш ответ – тяжесть фляжки в сумке
Наших текстов боится огонь. Но дожди стирают рисунки
Кольцам снится морское дно в тишине алых губ кораллов
Этой армии всё смешно. Даже смерть своих генералов
Услыхав про потерю бойца, на привале солдат смеётся…
Нерпа видела подлеца, но решила, что обойдётся…
Свет приходит с далёких гор и в закате спит, пламенея
Люди строят монетный двор, дальновидные – им виднее

Ну а песня – всё равно всего лишь песня…
Дрессированная нерпа не воскреснет
Не воскреснет, не воскреснет никогда.

В моём расплывчатом саду
Коты играют в чехарду
Медведь-коала призван наблюдать
Туман над взлётной полосой
Пропитан мёдом и росой,
Но всё равно придётся улетать
У самолёта два крыла
Ты ничего не сберегла
Нам не бродить в полях, разрезанных комбайном
Полей принципиально нет
Мы запечатали в конверт
И отправляем в неизбежность нашу тайну

Мой курс как прежде на закат
Летят навстречу сто Гекат
Я сильно пьян. Мне снова не найти штурвала
Ты говорила: фейерверк
Но мишки сдохли. Свет померк
Мы были просто отголоском карнавала
Глоток. В ушах играет ska
В иллюминаторах тоска
Мне надоело быть пилотом самолёта
Но слышен шорох перемен
Я приземляюсь. Город N,
Где в каждом доме просто Адская забота

Так. Что я вижу? Южный Крест
Темно. В гостиницах нет мест
Кругом валяются сердца и их осколки
Иду. Погоня за спиной
Тот переулок стороной
Здесь на прохожих нападают мышеловки.
Какой, однако, городок!
В метро на выходе – сурок
На тонких уровнях кусает росомаха
Сюда я больше ни ногой
Поеду в городок другой
Где мой билет до станции Омаха?

И прямо с экрана
Слёзы Чёрного Тигра проступают сквозь титры
Снежные зебры нежности падают вниз