Борис Белокуров (Усов) - Эльд

Осенью тридцать седьмого года
Ко мне прилетела добрая фея
Ворвалась глупой чайкой в окно коммуналки
Где я бухал, никому не веря
Сказала: «Ты чем-то мне приглянулся,
Может быть тем, что похож на многих,
На многих, кто к жизни теряет стимул,
Так вот тебе шанс весь мир переделать
Смотри: я дарю тебе чудо-машинку,
Нажмёшь на кнопку – и будет польза
Ты сможешь восстановить справедливость,
Ощутить себя властелином судеб»

Такие вот вещи сказала фея
И прыгнула снова на подоконник
Я закричал ей: «Постой! Забухаем,
Поговорим…» Но она улетела
И я вышел на улицу Маросейка
Цветомузыка-водка в крови играла
И одним мановением волшебной машинки
Исчезали плакаты, дома, проспекты
Все диктаторы мира, несмотря на охрану,
Умирали молча, как динозавры
И простые люди прыгали с башен
Осознав фашизм пятилетних планов
Я просеял толпы сквозь сито правды
И они поредели и стали меньше,
Но в глазах своих я не мог быть гадом,
Потому что знал: счастье так возможно

И под утро я заявился к любимой
И сказал: «Обиды должны быть забыты,
Чтоб для нас замкнулся весенний контур,
И настало вечное равновесие»
Но она мне сказала: «Какого чёрта!
У меня есть бой-френд, и мне с ним нормально»
И я то и дело нажимал на кнопку
И всё время пил из бутылки водку

После, помню: орал и братался с чернью,
Спал в метро. По пьяни потерял машинку,
Мир вернулся вспять. Я очнулся дома,
И холодный ветер стучался в окна
Мы будем жить и выживать на земле своих предков
Жить и выживать на земле своих предков
Жить и выживать на земле своих предков —
Не надеясь на чудеса.

Гул затих.
Я вышел на подмостки.
– Кто таков?
Нет, я не Гамлет
Я другой
Как он, гонимый миром мурхур
Но только с русскою душой.
Не всё прогнило в Датском королевстве,
Но всё, что было ценного – прогнило.
Так быть или не быть?
Вот в чём вопрос.
Достойно ли склоняться под ударами судьбы
Иль надо оказать сопротивленье?
Или не надо…
Взмурхурить?! Уснуть?..
Я мог дворами
Но я через арку шёл
Мне так хотелось по зубам им навернуть.
Один из них сейчас ментом. Такой козёл!
И я мочил его в той арке много раз
Он был всегда готов на разный заподляк
И я его с размаху бил под левый глаз
И каждый вечер реставрировал синяк.
Тогда в моих очах возникнет интерес —
Когда на Эльсинор пойдёт войной бирманский лес.
А так… Карету мне, карету, метафизический Годзилла!
Грузи меня в роллс-ройс, зови меня Джеймс Джойс,
Вези меня со свистом в Иллинойс.
О, где ты, где ты, где ты, о, белая карета?
Прохановы свирепствуют на свете.
Под натиском спецназа и ОМОНа
Оделась ли ты на ночь, Покемона?
Гитару я сломал твою. Кремону
Но так тебе и надо, покемону.
Летиция, предстань передо мною
Бирманским тигром, страшным носорогом,
Медведем русским, кем-нибудь другим…
Прохановы свирепствуют на свете.
Да, я пьяна. Да, я пьяна
Так много выпила бокалов,
Что даже счёт им потеряла
И остаётся мне уйти
И остаётся мне уйти.
А вам остаться.

Чёрный сентябрь. Оборвавшийся маятник
Ладно, на наших руинах взойдут города
Помнишь, вчера, на последнем экзамене
Ты не сумел объяснить, что такое мечта
Брось свой глоток запрещённого воздуха
В жертву напалмовым ежеминутным дождям
Девочка в Парке Культуры и Отдыха
Купит кулёк леденцов и пошлёт всё к чертям

Сам себе стрелок, сам себе мишень,
Я иду. Куда? Даже думать лень
Я иду вперёд по земной коре
А в моём дворе, а в моём дворе

РАЗГОРАЕТСЯ МОЙ ПОЖАР – АРКАНАР

Слёзы не иволги, слёзы кукушкины
Ты их сумей различить, распознать, оценить
Панки сойдутся на площади Пушкина
Будут глядеть на витрины и «Балтику» пить
Двое сопьются, а трое повесятся,
А остальных по местам распихает родня
Волки не воют на блеск полумесяца
Цой, Сукачёв, Достоевский – какая попсня!
Сам себе стрелок, сам себе мишень
Я иду. Куда? Даже думать лень
Я иду вперёд на краю огня
А вокруг меня, а вокруг меня

РАЗГОРАЕТСЯ МОЙ ПОЖАР – АРКАНАР

Новый millenium, ну его к лешему
Дети прокуренных комнат вдыхают туман
Прошлого – нет, и луна ошалевшая
Сонно ползёт ко мне, как недобитый душман
Фары авто, как контактные линзы
В их жёлтом свете понятно, чей будет черёд
Чёрный сентябрь. Оборвавшийся маятник
Что там на наших руинах взойдёт, не взойдёт?

Сам себе стрелок, сам себе мишень
Я иду. Куда? Даже думать лень
Я иду вперёд по коре земной
А передо мной, а передо мной

РАЗГОРАЕТСЯ МОЙ ПОЖАР – АРКАНАР.

Если мгла за краем постели
Если в небе разрывы шрапнели
Если в зеркале не отраженье твоё,
А создание Мэри Шелли,
Что гуляет уже веками
И в кино, и на телеэкране
Ничего, не грусти, Мэри Уолстонкрафт…
Ностальгия в моём стакане

О, Мэри Шелли,
Придумай нам армию
Армию монстров, детей Франкенштейна,
Что оставит весь мир в руинах
И тогда уже будем плясать
На твоих именинах

Если в небе рвёт когти солнце
Если руки сжимают кольца
Не как символ надежды, не как талисман,
А чтоб выбросить их в оконце
И у бритв симпатия к венам
Вспышка поздней любви к сиренам,
Что поют для нас, истекающих кровью,
Не подверженной переменам

Если снова поднята тема
Если Ромул прикончил Рема
И ты скрылся от самого себя
Навсегда в глубинах Мальмстрема
Между нами дождь серой тканью
Не прорваться ни сойкой, ни ланью
Вместо Вечного Воскресения здесь
Будет Вечное Напоминанье.

Безболезненна тварь, что не чувствует радость
Обитать в облаках без прицела на старость
Но весна – это мисс Откровенное Свинство
У неё как положено ей большие стальные глаза
И она непрерывно играет в рулетку
Как зверушка, бежавшая с бойни обратно в железную клетку
В этой клетке она понимает – вокруг сплошная шиза
Я умру барсуком, но я хочу возродиться вертушкой
Раскрутить весь ваш мир и коснуться верхушкой
Белых небес, рождённых в чёрной крови
Я живу как кровавый Мамлеев блокадной весны
Этот крохотный ослик под знаменем первой любви
Мои руки слабы и непрочны как нервы
Бессловесной испорченной нерпы, лакающей воду,
Предлагающей пищу, любовь и свободу уроду
Он берёт только пищу и мы его кормим из рук
А ещё я хочу взять ружьё и убить всех продавшихся сук
Я хочу стать военным ответом тебе, раз ты умерла
Но я знаю, что каждый военный ответ – это чья-то герла
И по первому снегу ползут гусени́цы Волшебной Зимы…