Array Антология - Другие времена. Антология

Повторял старик, точно это мантра,

Не сумевший выучить «Журавлей…»,

Улетевших в Африку. Саламандра

Одевает тёплое: шкуру-мех

Бестиарий-маркет подкинул твари,

Положи в огонь и – услышишь смех

Мастерской глубин, где плетут кошмары.

Прикоснись слегка – изо рта зверька

Молоко пойдёт неизвестной силы,

И твоё лицо, и твоя рука

Переменит цвет, как в кино вампиры.

Это цирк? Не цирк. Наливай в бокал,

Осуши огонь под оттенки света

Постаревшей лампы, и сам ты стар,

Ничего не слышишь помимо ветра…

В октябре и ангелы пьют вино,

Эликсир небес заливают в глотки.

Молодой старик будто видит дно

Демонизма, а, перерывши шмотки,

Посреди находит очки: вот-вот —

И гляделки тоже деталь у Босха;

Помнишь триптих, где сатанинский крот?..

Что-то, видно, есть в закромах у мозга,

А вернее бы написать – в мозгах,

Спорадически не в ладах со словом…

Всё же осень – это ещё и страх:

Будь к приходу бабы с косой готовым.

Ржавый цвет луны. Рыжий цвет листвы.

Осень жизни и – сорок капель в рюмке.

За окном дома, словно бы мертвы

От покатых крыш до пастушьей сумки.

Жёлто-китайское

Призрак осени спит беспробудно,

Ветер тянет туземную весть,

Облетает с кустов поминутно

Цвета сангрии нежная шерсть.

Прямо в море пикирует жёлтый,

Постаревший востоком дракон,

В лапах зверя живой или мёртвый?

В мертвецах я совсем не силён.

Пасть раскроет и щёлкнет клыками —

Желтоликих накроет лафа,

И проявится над головами

Белый заяц в сетях колдовства.

В ступе зайца бессмертия травы,

Чай Сун Ши, макадамия в пыль

Перемешаны соком агавы,

А над ним облаков монастырь.

…Прямо в море спикировал жёлтый,

Может, синий, как яйца дрозда,

Левый глаз, будто воском натёртый,

В правом ворон кричит: «Никогда!»

…Есть лекарство? Ну есть, но – стащила

Всё бессмертье воровка Чан Э,

В ней расширилась тёмная сила,

Мозг пылал в лазуритном огне.

Превратившись в небесную жабу,

В Лунной Башне пришлась ко двору…

Призрак осени лунную лампу

Просит выдать бессмертье к утру.

Давнее. Островное

…Баклан надрывается в крике тоски,

Трёх малых в долблёнке качают потёмки:

Расставили сети в местах рыбаки,

Всё море Охотское в лакомой сёмге.

Здесь тянутся абрисы тучных равнин

И спит визави колоритный Хоккайдо.

Здесь сопки вбивают в созвездия клин,

Луна закрутила неспешное сальто,

Лучом зацепившись за каменных баб

С японских времён отдыхающих возле

Пернатых, сложивших воде дифирамб,

Бамбука, что слушает шумное море,

Всю азбуку Морзе, циклоны, шторма

И, видимо, потусторонние души…

В лучах маяка островистая тьма,

Вдоль неба расплылись астральные лужи.

Там крутится жёлтых людей колесо,

И тянется в воздухе что-то паучье…

Там с ложечки кормит Мацу́о Басё

Луну, чтобы стало в блужданиях лучше.

Пальто

Смотри: зима в личине декабря

Опять детей зацапала с утра

И одарила сахарною пудрой.

Вот так проснёшься, выглянешь в окно —

А жизнь прошла, иллюзии на дно

Легли, как то прославленное судно [2] Титаник. ,

Где жизнь спадала с каждого лица,

И музыку играли до конца,

И альбатросу не хватало неба.

Так говорю, и – блазнится, что та

Костлявая с косой из-за куста

На автора глядит совсем без гнева:

Скорей индифферентно в смене дней,

А жизнь светлей играющих детей,

И Снежной королеве что тут делать?

А если тролли в воздухе парят

И зеркало одушевляет ад —

Пошли на три ублюдочную челядь.

Всё как-то легче обмануть себя,

Когда в бокале градус декабря

И день уже как точка невозврата.

Заглянет демон – угощу его,

Не зря смешали это волшебство:

Для привкуса четыре капли яда,

Зато во сне проснёшься молодым,

Захваченный волнением чудным,

И что-то там покажется в природе,

И ты опять в летающем пальто

Идёшь к любви на праздник или до…

Чтоб выпить утро на волшебной ноте.

Андрей Владимирович Ширяев (18 апреля 1965, Целиноград – 18 октября 2013, Сан-Рафаэль) – русский поэт, прозаик. Член Союза писателей Москвы. Автор «Записок об Эквадоре». Андрей Ширяев родился в Казахстане в 1965 г. Учился в Литературном институте им. Горького на отделении поэзии в семинаре Юрия Левитанского. Начинал карьеру, работая журналистом, артистом, редактором отдела Интернета в журнале Hard’n’Soft, затем главным редактором раздела юмора на портале ПОЛЕ.RU. В начале 2000-х переселился в Эквадор, жил в городе Сан-Рафаэле. Был владельцем эко-ресорта Arcoiris в джунглях реки Напо, левого притока Амазонки. Организатор и ведущий международного конкурса писателей-фантастов «Эквадор». В результате тяжёлой, быстро прогрессирующей болезни, не желая терпеть дальнейшего ухудшения здоровья, покончил с собой 18 октября 2013 года.

Привычно доедать до последней крошки,

привычно доживать до финальных титров.

Сценарий жизни старой подвальной кошки

достоин девяти уссурийских тигров.

Сценарий лжи. Леплю куличи из ила,

тяну больное, путаясь в алфавите.

Честней, пока не поздно, разлить чернила,

и кинуть грош Харону, и встать, и выйти;

и вновь – по темноте за бессонным стражем,

в окраинном кинозале, в луче экранном,

где мир, подобно мне – короткометражен,

а я – всего лишь пепел над океаном.

…и сражение роз неизбежно, и злой лепесток

в трансильванскую глушь заскучавшими пальцами сослан,

и неспешно галеры сквозь сердце идут на восток,

погружая в остывшую кровь деревянные вёсла.

Здесь, где кожа подобна пергаменту, падают ниц

даже зимние звёзды и мята вина не остудит,

бормочу, отражая зрачками осколки зарниц:

будь что будет…

Так ли больно тебе, как тебе не умеется знать

об искусстве любви, безыскусный мой, бедный Овидий?

Одиночество пить, как вино, и вином запивать

одиночество в чашках аптекарских взломанных мидий.

Говори мне: кому – я? Зачем я на этих весах?

Кто меня уравняет с другими в похмельной отчизне?

…а прекрасный восток оживает в прекрасных глазах

слишком поздно для жизни.

Так и будет. Вымокнет сирень,

смолкнут скрипки, выгорят обои,

и поманит пением сирен

этот мир, покончивший с тобою.

И не хватит воска. А дожди

не способны вылечить от жажды.

Я когда-то вспомню – подожди —

это тело, данное однажды.

Заструится сладкое вино,

наполняя жертвенную чашу,

дух поймет, что так заведено,