Сергей Виноградов - Наследие. Том первый (1967 – 2016)

В край, где детство будет вечным

И не будет слёз рекой…

Даже в жизни скоротечной

Выбор есть. Так пусть такой

Будет их он. Боже, верю

И молю тебя в слезах.

Ты поймёшь меня, измерив,

Боль в недетских их глазах…

Растёт мой внук. Ему сегодня восемь.

Совсем такой, как я был. Но не я —

Всё задаёт не детские вопросы

О сущности земного бытия.

Всё больше про войну, про Украину

Про то, как страшно людям умирать

А я ворчу и порчу всю картину:

Пошёл бы ты с мальчишками играть!

Он смотрит на меня не детским взглядом

В который раз немой укор из глаз.

Что я сейчас скажу, ему не надо

Ведь он уже окончил первый класс.

Он знает про войну сегодня больше,

Чем я когда-то знал, в его года…

Я знал про то, как дед сражался в Польше,

А я нигде. Вот в этом вся беда…

Я взрослым стал в своём спокойном мире

И только в играх с братом воевал…

И смерть я видел лишь в прямом эфире —

Смотрел войну и пиво попивал…

Что мне теперь ответить на укоры,

Как объяснить, что детство только раз

У нас у всех бывает и так скоро

Приходит к нам последний детства час.

Мы все взрослеем и как все уходим

Из детских снов в большую жизнь совсем…

Побудь же ты, ещё хотя бы годик

Простым ребёнком без чужих проблем.

Придёт твой час и взрослые вопросы

Ты будешь сам в судьбе своей решать

Таким же, как и я. Таким же взрослым.

Так что не надо деда обижать…

Ты вырастешь, и даст бог, позабудешь

Про эту украинскую войну.

И внуку своему, надеюсь, будешь

Рассказывать как я – про тишину…

Как вдоль берега реки

Проскакали казаки

Проскакали, в степь умчались

В ней со смертью повстречались.

Полегли они в бою

За отчизну – мать свою,

Ту, которой присягали,

И которой жизнь отдали

Дона тихого сыны…

Нет следов уж той войны

И теперь на месте этом

Лишь ковыль в полметра летом

Ни могилы, ни креста

Да и степь уже не та.

Было время, но прошло

Семя новое взошло

Подросли в станицах снова

Казаки. И всё по новой.

Только ль надо повторяться,

Целоваться, а не драться

Лучше! Верно, атаман?

…Над рекой опять туман

Снова сотня в ночь уходит.

Воевать уж не с кем вроде?

Так-то так. Но есть граница…

И не спит опять станица…

Хотел бы я остаться молодым

Пыль прошлого стряхнуть на дискотеке

Но путь туда заказан нам – седым

Нам по пути, но только до аптеки.

На до неё бы лишь докостылять.

Всё, что осталось нам – медикаменты.

Ведь в нашей голове седую прядь

Не спрячешь ни в какие документы…

Равняться с молодыми, впрямь, смешно,

А если разгорелось в сердце пламя?

Но я хочу на танцы всё равно!

И не один, а только вместе с Вами…

Чем больше Храмов и крестов

На куполах —

Тем меньше Веры…

Ни покаяний, ни постов,

Одна любовь

И та без меры…

Но не к отеческим гробам

И не к родителям, ни к Богу…

Всё в прошлом. Всё осталось там,

Где было плохо и убого,

Где в Храмы шли мы

Как на суд.

И долго ждали мы с испугом,

Когда же всё же донесут

И пустят нас в расход

По кругу,

За то, что верили в Христа…

…Совсем не так, как нынче модно:

Совсем не так-пусть без креста,

Пусть тайно, а не принародно,

Без лицемерия и лжи

И без богатых подношений.

А нынче Богу услужить

Готовы все – лишь бы лишений

Им не познать.

…Но видит Бог

Всю истинность таких мгновений.

Ни себе, ни тебе я не нужен.

Я такой как я есть – пофигист.

Даже к Богу и то равнодушен,

Потому что в душе атеист.

Потому что нас так научили:

Верить в Маркса – забыть про Христа.

Мы, как вы, жизнь свою не влачили:

Ели, пили всю жизнь без поста.

Не боялись ни Бога, ни чёрта

И ходили толпой в Мавзолей…

Только что-то из памяти стёрто —

Вспоминать стало всё тяжелей.

Может годы, а может быть совесть

Пробивается к свету из нас.

…Наша жизнь как запретная повесть

Без иллюзий была, без прикрас.

Я не буду ни грустить, ни плакать

И на жизнь не буду я пенять,

Говорить себе, что жил не так я

И что надо что-то в ней менять.

Но менять уже, похоже, поздно

И меняться поздно самому.

Может смерть, всего лишь только грёзы,

Но и их пока я на приму.

Дней своих последних не считаю

Да и где последние те дни

Я пойму, когда с другими в стаю

Соберусь, такой же, как они.

Полетят по небу души наши,

Посмотри, красиво как летят!

Так и есть, летать совсем не страшно,

Если нас здесь, на земле, простят…

Души непознанная сущность

Дана нам свыше навсегда,

А мы живём лишь днём насущным.

Нам нужен сон, нужна еда,

Любовь нужна, но наши чувства

Порой до глупости скупы.

Нам иногда бывает грустно.

Мы зрячие и мы слепы.

Мы и блондины и шатены.

Мы часть природы и Земли.

И наше тело лишь застенок,

Чтоб спрятать личное могли.

От глаз чужих, но не от Бога.

Душа – мерило нас всегда:

Поступков, иногда убогих,

И сумасшедших иногда.

И озарений. И мгновений,

Чтоб всё в себе перевернуть…

Не нас больных, не наши тени

Готов Господь к себе вернуть,

А наши души – кладезь знаний

И клетку для людских страстей.

Быть может, есть в том Божьем плане

Из наших душ создать людей

Не не покорных, а духовных…

И интроверсию души

Не на канонах лишь церковных,

А на космических свершить.

Но будет ли ему под силу

Такая роль?

Людей плодить у Бога смелости

Хватило.

А хватит ли нас всех судить?

На Ленинградской улице

Мы иногда бывали

Там нас мальчишек тихвинских

Бывало, избивали.

И на горе «Фишовой»

Мы дрались иногда

И даже побеждали.

Конечно, не всегда.

И в «Пьяную деревню»

Ходили воевать.

Скорее, помахаться.

Зачем, же убивать?

Но улицы учили

Нас так же и тому,

Чтоб мы врагов мочили

Толпой по одному.

Но разве это честно?

Но так сегодня бьют

И к месту и не к месту,

А сдачи не сдают…

Давным давно мы выросли

Живём без драк, в тоске,

И меряемся силою

На шахматной доске,

Но улицы уроки

Не можем позабыть:

Когда большая склока

Нам первым надо бить!

Встало солнце над деревней.