Евгений Козлов - Осенняя Осанна

Шекспир озвучивал ей роли всеми голосами:

Гамлета, Офелии и Лира короля.

Арины жизнь непрестанно песнями звучала.

Мелодия нарастала от “си” до “ля”.

Милен Фармер пела ей и она внимала,

Арина слушала и будто начинала жизнь с нуля.

Чутким слухом с малых лет одарена,

Уста ее могли издать восхитительное пенье.

Гений Божий, она талантами одарена,

Устремлялась к Тому, Кто дарует нам спасенье.

Я славлю день, когда она была рождена.

Наши имена не сотрутся сквозь века,

Ибо в письменах сокрыто былое воспоминанье.

До встречи, никогда не произноси – Пока.

Надеждой пусть живет любое восклицанье.

Пусть никто не умирает, покуда живет строка.

Покуда я живу тобою, и воздухом едва ли.

Любовью плоть жива, жива любовь душою.

Ибо забвенья нет, но мы призывали

Сердца к мимолетному покою.

Выбирая путь по мазку картину собирали.

Рисовали жизнь, отпуская замыслы на волю.

В лицей седьмой мы устремили наши знанья.

Учились на художников, творческую долю

Мы познавали, вкладывая в кисть свои старанья.

Группа наша называлась ХК-105, не скрою

Дев было много там, но лишь одна меня пленила,

Сказочная нимфа, роза черная среди бутонов белых.

Словно мотылька меня светом своим опалила.

Кометой млечной средь стен каменных и серых.

В класс входя на себя мою сущность устремляла.

Увлажнялись мои глаза, немели руки, дрожали щеки

Волненьем сокрушенные всечасно.

Забывались мои прошлые пьяные пороки.

Ведь сердце трепыхалось в груди опасно.

А на бумаге разливались чернильные подтеки.

Творенья дар я ощутил – она меня озарила

Желаньем сохранить ее образ ясный.

Обликом своим ненастным одарила,

Что божественно прекрасный.

Девственность мою навеки сохранила.

Ангел Божий без сомнений.

Слов возвышенных не ведал я, но внутри

Ощущал, что Небо дом ее вблизи созвездий.

Творец сотворил ее, Бог души.

И я в тусклой ауре своих воззрений

Понимал, велик тот мир, в коем есть она.

Господь всесилен создавший сей шедевр,

Неповторимы краски, тени, полутона.

Формы, линии, каждый сантиметр.

Непревзойденная девичья красота.

Царица грации в остроте ума.

Словно из цветов сотворена.

И тогда (Господь ведает весьма)

Я замыслил стать подобным Богу, наивна

Влюбленного душа – свободная тюрьма.

Вот живу и вижу – они не веруют

В тебя, когда моя любовь невинна.

На слабости свои пеняют.

Жизнь проносится, она беспечна,

Когда любящие надежду наследуют

И я глупец, надеялся взаимность обрести.

Могущество любви двояко:

Спасенье и сокрушенье – попробуй, избери.

Какой исход любви тебе принять отрадно?

Известно всем – без весел тяжело грести.

Однако ж юность моя жила безвинно.

Не помышлял я о горестях разлук.

В клубах тумана будущего не видно

Путь и каждый встречный будто лучший друг.

Раны младые заживают скоро, и не обидно

И незачем прощать, кого-то осуждать

Желанья нет, мир жадно познаем,

Но зренье, слух и вкус нам спешат солгать.

Осязанье гибельно предает.

Теряя невозможно девство обрести.

Многие не соблюли тот вековой закон

О драгоценном девстве – нужно нести

Ту добродетель, но не сумели, притом

Что разумом были наделены, не все верны.

Заблуждений круговерть – не юность.

Любовь не порочна – враг ей плоть,

Тупые игры в зрелость, лихая буйность

Нрава, и ума лишь малая горсть.

Властвует в умах крайность иль ярость.

Я же будучи поэтом, покоем одухотворенный.

Полюбил раз и навсегда, во все века

Не сыщется достойной затмить отрешенный

Образ девы, от которой я жду лишь звонка.

Как призрак в тайну посвященный

О сердца робости, о неуверенном стесненье,

Которое влекло к недосягаемой мечте.

Охватывало мою душу отчаянье и остервененье,

Воздавая дань осенней пасмурной поре.

День счастливейший настал и потепленье.

Последний вздох – он самый теплый.

Суетно желанный в череде светлых дней.

Манил и будоражил девы силуэт томный.

И сердце мне шептало: “К ней иди, беги скорей.

Покуда время есть, покуда пряный терпкий

Вкус осени сеет семя искренней любви.

Наступят холода и оно не прорастет.

Истлеет в сердце, мгновения лови.

Пусть знакомство ваше произойдет”.

Осень листвой шуршала: “Люби поэт, люби”.

Исход приняв однажды, я увижу рай,

Блаженство душ в эмпирии совершенства.

Подобно осени будет тот чудесный край,

Где стихнут слезы и пропадут злодейства.

Любимая, ты будешь там, верь и знай.

И встреча наша будет той подобной,

Которая произошла в миру земном.

Но вот урок отложен и юностью вольной

На улицу к солнцу мы понеслись, оставив на потом

Дела и в окружении твоих подруг, достойной

Почитанья ты одна была всем девам в назиданье.

Они ушли, а мы вдвоем остались.

Сердца застыли возмущая трепетанье.

Я млел и возносился, мысли окрылялись.

Боготворил, словно родился в обожанье.

Глаза Арины изумруды бирюзовые ундины.

Утонуть в них просили, меня заворожили.

Нет прекрасней замысла картины,

Как и божественней поэмы нет, так и стихиры.

Как жаль, что все мои описанья слабы и мнимы.

Она часть недостающая меня, будто вырванные

Страницы книги и смысл потому во мне далек.

Благоденствие чувствуя всестороннее

Уселись на выступ каменный, взор ее пророк

Спешил излечить раны матерью истерзанные.

Это истинная жизнь вблизи родного человека.

За жизнь ее готов я был жить и умереть.

В ней вся вселенная, вся библиотека

В молекуле одной, которой суждено стареть,

Меняться, однажды истлеть минуя тяжбы века.

Но душу девы я успел душой запечатлеть

На кадрах памяти своей, на сердце фотоаппарате.

И снимки те жизнь мою счастьем обогащают.

Листья под ножками девы купаются в злате.

Мир остановился, ветер, птицы затихают.

Как утомленная зимой природа оживает в марте.

Планета вращенье замедляет, время пространств

В любви вечное воссоединенье.

Вечность должно быть такова, красота убранств,

Рожденье в возрожденье.

Мир без нищеты, лжи, коварств.

Бессмертный брак, нерушимый святости венец.

Когда секунды словно тысячелетья.

Только мы вдвоем и всюду Святой Отец.

Позабыли кольца мы и платья подвенечные.

Радужки очей – нет прекраснее колец.

Весь воздух был тобой напоен.

Мир преисполнен богоравною стезей.

Владычиц небесных гор с ангелами вровень

Воспели наш сердечный стук трепещущей слезой.

Восстали духи, их гимн весне подобен.

О тебе они слагали благую песнь.

Крылья пламенели, светились нимбы.

Осанна – пели, приветственную весть.