Вера Даверина - Балерина из шкатулки

Я буду жить – пока я молодая!
Как только стану дряхлой – я умру!
Унылой жизни смерть предпочитая,
С ней по тропинке под руку уйду!

Блаженство… август… скоро осень,
Как месяц этот грациозен.
Седые нити паутинок,
Сухие столбики травинок,
Багровый лист закружит в вальсе,
Даря свободе реверансы.
И запах терпкий и глубокий,
В деревне домик кособокий.
Так хочется глуши, покоя,
Уйти от мыслей разнобоя,
Вдохнуть последний месяц лета.
Где нет вопросов, нет ответов.

Ничто значения не имеет,
Любые действия – Игра!
Их плод когда-нибудь созреет,
Созреет плод – сорвать пора!

…Ничто! Несметность в этом звуке…
Закончим – снова ход начнём!
Мы в Леонардо вечном круге
Вращаемся. Тире. Живём…

Есть 100 процентов смысла для всего,
Для разности последствий и свершений!
Плывет в Колхиду за руном корабль Арго,
Руно из золота, со множеством значений.

Бессмертие таится за руном?
А может ясность в лабиринте притаилась?
Талмуды древних книг, задернутых чехлом…
Возьмите ж мудрость, чтобы не пылилась!

Но плыть так далеко и тяжело…
И Минотавр по лабиринту бродит…
А знаний лишних грузное ярмо
Нас лишь пугает, точно не заводит…

Руно пусть будет просто золотым,
Таким материальным и понятным,
Бараньим, мягким пледом шерстяным,
А Минотавр товарищем приятным.

Ну нет там ничего, лишь пустота!!!
Что в книгах этих временем забытых?
Не поплывем!.. А чаша допита…
И мы сидим среди надежд разбитых…

Весна пришла и в этот раз
К нам гостьей юной,
И снова пишет свой рассказ
Природой шумной.

Как много вёсен, лет и зим
Земля познала.
Воспоминаний легкий дым
И всё сначала.

Там наш рассвет, и наш закат
И наши ночи.
И всё что ты когда-то рад
Был напророчить.

И этих светочей ночных,
Семь звёзд плеяды.
Таких горячих, голубых,
Все нам в награду!

Там семь моих и семь твоих,
Которых видно.
Три тысячи не вместит стих,
Как очевидно!

Имен же девять им дано –
Не слишком много!
Вдруг нам, возможно, суждено –
Ещё немного!

Там белый карлик судьбы ткёт
Из звезд тумана,
А бурый карлик мудро ждёт!
В них нет изъяна!

Пусть миллионы лет уйдут –
Исчезнут летом…
Вся жизнь из нескольких минут –
Перед рассветом…

Ветер перемен – мой спутник постоянный!
Не снаружи дует он, внутри живет!
Иногда он баламутит слишком рьяно,
А порой на части даже рвет!

Столько шума от него и беспокойства
Сколько разных в этой жизни трат,
Но люблю его задора свойство,
Он всегда со мной, мой друг и брат!

Никогда меня не пожалеет,
И всегда поддаст волшебного пинка!
Сто идей в мгновение навеет,
Для запала, страсти и рывка!

Сказал мне праведный монах однажды,
Чья мудрость в уголках светилась глаз:
Ничто нельзя постигнуть в жизни дважды,
Но есть один божественный наказ!

Важнее всех иных предназначений,
И ты ответ услышишь в тишине:
Открыть для бога искренних мгновений
Желания любить всю сущность на земле.

Пусть странно это кажется и сложно,
Но сердце, что полно любви такой,
И после жизни охраняют осторожно,
Чудесной восхищаясь красотой!

А как добиться этого, – у старца я спросила –
Дай откровение, как сердце мне открыть?
«В любви к ребенку скрыта эта сила!
Люби дитя – всё сможешь полюбить!»

По палубе катился абрикос,
Он их купил в порту, на рынке местном.
На бортик приземлился Альбатрос,
И закричал как-будто неуместно.

Но знает каждый опытный моряк,
Что если рядом эта птица появилась,
То это очень, очень добрый знак,
И значит в будущем хорошее случилось.

У этой птицы древней, тайна есть,
Она вольна не приземляться месяцами,
Приносит путникам спасительную весть,
Паря над океанскими волнами.

То, что сильней горит – быстрее прогорает!
То, что коптит – слегка дает дымок.
Чья кровь кипит, уже не остывает,
У гениев короткий жизни срок.

Но я не про таланты и умение
Таких людей – один на сотню лет,
Они вселенской искры отражение,
Они земли аутентичный цвет.

И мы не вправе обсуждать их жизни
У нас и колоколенка не та!
И даже в малой доле укоризны
Их крови будет масса пролита.

Garçon, кружку пива! Дай мне пива, брат!
И со мною выпей, я себе не рад!
Гарсон, где ты милый, разлюбезный друг?
Что так смотришь хмуро, а в глазах испуг?

Гарсон, нос не вешай, хватит и меня
Как же нас достала эта беготня!
Вот тебе за тридцать, с кружками стоишь,
И в глаза мне глядя, внутренне дрожишь.

Как же нас накрыла суета сует
Ты когда, скажи мне, видел белый свет?
Медленно и тихо по лесной тропе
Ты шагал, чтоб птицы пели о тебе?

Ты глядел с надеждой на морской закат?
Гарсон, да иди уж, дай мне пива, брат.
И не слушай больше болтовню мою!
Только знаешь Гарсон – пиво я не пью!

Поля тюльпанов красных на фоне древних гор,
Охапками кидает отец дрова в костер;
Вдоль русла речки горной, в машине грузовой,
Среди камней скалистых везут дитя домой.

Но речка, собирая с окрестных скал ледник,
Прижала, протащила по камням грузовик.
И было откровенье, когда средь мрачных скал,
Отец, собрав все силы, дитя свое спасал!

Среди потоков грязи и месива камней
Стоял отец с дочуркой – кровинушкой своей.
Так пролетели сутки и в ледяной воде
Он многое обдумал о жизни и себе.

Уж силы на исходе, беснуется река,
А дочка замерзает, хоть и жива пока.
Нет, в бога он не верил, молитвы он не знал,
А просто он любовью всем существом дышал!