Alfonsina Storni - Обнаженная душа. Alma desnuda

¡Golpéame, dolor! Tu ala de cuervo
bate sobre mi frente y la azucena
de mi alma estremece, que mas buena
me sentiré bajo tu golpe acerbo.
Derrámate en mi ser, ponte en mi verbo,
dilúyete en el cauce de mi vena
y arrástrame imposible a la condena
de atarme a tu cadalso como un siervo.
No tengas compasión. ¡Clava tu dardo!
De la sangre que brote yo haré un bardo
que cantará a tu dardo una elegía.
Mi alma ser el cantor y tu aletazo
será el germen caído en el regazo
de la tierra en que brota mi poesía.

Бей боль! Вороньим крылом
по лицу и ночью и днем,
лилия дрожит моей души,
себя в моем глаголе пропиши.
Буду лучше под твоим терпким ударом,
войди в вены неистовым жаром,
как рабу, тащи к осуждению,
вонзи жало, нет в тебе сожаления.
И крови моей брызжущей мало!
В скорби останусь поэтом
перед твоим эшафотом.
Поющим элегию боли, последним певцом,
бей вороньим крылом, выпадет из меня
в подол земли последняя песня.

Quisiera esta tarde divina de octubre
pasear por la orilla lejana del mar;
que la arena de oro, y las aguas verdes,
y los cielos puros me vieran pasar.

Ser alta, soberbia, perfecta, quisiera,
como una romana, para concordar
con las grandes olas, y las rocas muertas
y las anchas playas que ciñen el mar.

Con el paso lento, y los ojos fríos
y la boca muda, dejarme llevar;
ver cómo se rompen las olas azules
contra los granitos y no parpadear;
ver cómo las aves rapaces se comen
los peces pequeños y no despertar;
pensar que pudieran las frágiles barcas
hundirse en las aguas y no suspirar;
ver que se adelanta, la garganta al aire,
el hombre más bello, no desear amar…

Perder la mirada, distraídamente,
perderla y que nunca la vuelva a encontrar:
y, figura erguida, entre cielo y playa,
sentirme el olvido perenne del mar.

Бродить бы мне по дальнему берегу,
где небеса чистые, песок золотой
и вода бежит зеленой волной,
в этот день божественного октября.

Мудрой, высокой, совершенной,
как римлянка, была бы я,
идти по широким берегам моря
навстречу волнам вечным.

Скалам мертвым, шагом медленным,
взглядом холодным, губами немыми,
наблюдать, как разбитые о камни воды,
бегут лазурными волнами и не мерцать,
видеть, как хищные птицы толпами
пожирают мелкую рыбу и не проснуться,
думать, как хрупкими лодками играют
прибрежные штормы и не вздыхать, а дальше…
узнать человека прекрасного и закричать
и не желать любить больше.

Растворить взгляд, потерять его
между небом и пляжем,
стать забвением вечного моря,
слабым силуэтом, миражем.

Soy un alma desnuda en estos versos,
Alma desnuda que angustiada y sola
Va dejando sus pétalos dispersos.

Alma que puede ser una amapola,
Que puede ser un lirio, una violeta,
Un peñasco, una selva y una ola.

Alma que como el viento vaga inquieta
Y ruge cuando está sobre los mares,
Y duerme dulcemente en una grieta.

Alma que adora sobre sus altares,
Dioses que no se bajan a cegarla;
Alma que no conoce valladares.

Alma que fuera fácil dominarla
Con sólo un corazón que se partiera
Para en su sangre cálida regarla.

Alma que cuando está en la primavera
Dice al invierno que demora: vuelve,
Caiga tu nieve sobre la pradera.

Alma que cuando nieva se disuelve
En tristezas, clamando por las rosas
con que la primavera nos envuelve.

Alma que a ratos suelta mariposas
A campo abierto, sin fijar distancia,
Y les dice: libad sobre las cosas.

Alma que ha de morir de una fragancia
De un suspiro, de un verso en que se ruega,
Sin perder, a poderlo, su elegancia.

Alma que nada sabe y todo niega
Y negando lo bueno el bien propicia
Porque es negando como más se entrega.

Alma que suele haber como delicia
Palpar las almas, despreciar la huella,
Y sentir en la mano una caricia.

Alma que siempre disconforme de ella,
Como los vientos vaga, corre y gira;
Alma que sangra y sin cesar delira
Por ser el buque en marcha de la estrella

Я душа, обнаженная в этих стихах,
Душа обнаженная, горем убитая, одинокая,
Рассыпалась в нежных цветка лепестках.

То ли мака, ромашки, крокуса.
Душой могу стать бегущей волны,
Густого леса, крутого утеса.

Душа ветра, что бродит в садах
И ревом морей бушующих, уснет она
В горах, на равнинах, в пропастях.

Душа, что поклоняется в своих алтарях,
Боги нисходят к ее ослеплению,
Но не могут удержать в повиновении.

Душа, что порой закована в цепях
И возрождается в крови сердца
Каждый раз, разбитого в прах.

Душа, когда весной случится
Сказать, зиме вернуться
И пасть белым покрывалом на полях.

Душа, что растворяется в снегах,
Чтобы весна заново окутала бы нас,
а в тоске вопиет о розах.

Душа, что в разбитых оковах
Дарует бабочкам свободу,
Скажет вам – libertad о вещах.

Душа, что умирает от благоухания в цветах,
И в силе останется изящной
До последнего вздоха и в этих строках.

Душа, что не знает о своих грехах,
Несет в себе противоречье,
С добром бывает не в ладах.

Душа, бытие которой – восхищение,
Но тут же исчезает ее след.
Лишь только ощутит в руке прикосновение.

Душа, которой соответствия нигде нет.
Теперь, как ветер, воет, не ведая, куда бежит порой.
Душа, что кровоточит и бредит, теперь
Стать хочет лишь путеводною звездой.

Camino lentamente por la senda de acacias,
me perfuman las manos sus pétalos de nieve,
mis cabellos se inquietan bajo céfiro leve
y el alma es como espuma de las aristocracias.

Genio bueno: este día conmigo te congracias,
apenas un suspiro me torna eterna y breve…
¿Voy a volar acaso ya que el alma se mueve?
En mis pies cobran alas y danzan las tres Gracias.

Es que anoche tus manos, en mis manos de fuego,
dieron tantas dulzuras a mi sangre, que luego,
llenóseme la boca de mieles perfumadas.

Tan frescas que en la limpia madrugada de Estío
mucho temo volverme corriendo al caserío
prendidas en mis labios mariposas doradas.

Дорогой неторопливой иду медленно
по аллее акаций снежных,
тело окутано фимиамом лепестков нежных,
мои волосы спадают мягким зефиром.