Иван Волченков - Мир проходящего времени. Стихи

За прелесть желанной свободы
Мы праздники ценим вдвойне.
В честь их в канун снятся во сне
Дождями умытые своды.

И снятся парады планет…
Во сне всё подвластно виденью;
Но утро скользнет легкой тенью,
И сразу забрезжит рассвет.

А утром по собственной воле
Во всём ты – творец, и судья.
Дух праздника – это раздолье
И в дне этом – доля твоя.

В нём – кровь в затаённой тревоге,
И сердца – ускоренный ритм,
А мысли всегда в праздник – Боги!
Вся жизнь подотчётна лишь им…

Но праздники будут едва ли
Священны, нарушь их удел;
Они, как алмазы в руде,
Рассеяны в будничной дали,

Как звёзды в холодной ночи,
Как свет маяков в непогоду…
Храни дорогие ключи
От символов их и свободы.

Ты горбишься под ношей компромиссов,
Не разгибая от натуги плеч,
А юности где бескорыстный меч,
Когда последний раз тебе он снился?

Или в неравном, роковом бою
Он побеждён без права быть кумиром?
Но сущность же его всегда над миром
Парит и ищет у людей приют.

Уж, видно, равнодушием размыты
Протоки невзыскательной души —
Не держат, как дырявые ковши,
Они надежд искрящийся напиток.

Но выбрав компромисс в поводыри,
Не избежать разлада чувств – изменчив
Их нрав: вдруг страсть,
как первородный жемчуг,
Нежданно вспыхнет светом изнутри!

И всё же гаснет, – спор же беспощаден
С пристрастным отношением к вещам.
Порыв прошёл и мир вновь зауряден
И скучен добродетелью мещан.

Сквозь меркантильность
в повседневном быте,
Как сквозь туман, нечёток жизни бег —
Слеп в бездуховном мире человек
К реальной очевидности событий.

Весной в лугах, чей мирно дышит нрав,
В нечаянных видениях немея.
Я видел: ты, как неземная фея,
Плела венки и пела в лоне трав.
О будущем ли в этих песнях пелось
Или о прошлом? – я понять не мог.
Но, слыша их, я был не одинок,
И с ними оставаться мне хотелось.
С ритмами пенья сердце билось в лад
То, ускоряя бег, то замедляя
И дважды ничего не повторяя.
Но пенье, к сожаленью, шло на спад.
А чудо длилось, и душа покорно
Искрилась как бы радугой огня —
Той, что коснулась только что меня,
Заставив биться сердце беспокойно.
Другие ритмы я впустить не смел
В не мною управляемый рассудок.
Он в предпочтенье сам был крайне чуток
И ничего иного не хотел…
Теперь, лишь наступает только ночь,
Ликующие травы всё мне снятся,
Сон с явью дня не хочет расставаться,
Не хочет отпускать от себя прочь…

Ты из детства всегда со мной, Родина,
Как проталинка в ярких цветах.
О тебе всегда память утроена,
Чтоб родник отчих дум не зачах.

Первый вздох, первый вскрик с удивлением,
Первый шаг с умиленьем до слёз,
И в лице, дорогом мне, волнение
Бурных, радостных маминых грёз.

Каждый день тогда был обретением;
Радость мчалась, как быстрая лань,
Ощущая в себе нетерпение
От впервые открывшихся тайн…

Кто-то скажет: – «Увы, неказистое
Это место – одна глухомань…»
Но зато по-российски росистые
Здесь луга по туманным утрам.

Не проспать только б самые ранние
Благодатного утра часы.
Чем ни раньше, тем утро желаннее,
Отражённое в каплях росы.

Где-то вскрикнет предранняя горлица
И в тумане погасится крик…
Воды Ловати лишь за околицей
Не теряют свой гул ни на миг.

Их несёт без руля и без лоции
На большой каменистый порог.
Грудь всегда наполняют эмоции,
Видя рвущийся с шумом поток…

Та земля, где родился ты – истина:
С ней нельзя ни шутить, ни грешить,
С ней лишь – верность и полная искренность.
Нет причин в том с сомненьем спешить.

В её жизни, не знающей праздности,
Не оставишь забот о ней вдруг;
Не иссякнет желанье причастности
Ко всему – всё волнует вокруг!

Парит над шумной суетой
Нахлынувших людских желаний
И жаждущих духовной дани,
Здесь – в Синегории святой

Поэта дух, как бы астральный —
Неосязаем и незрим,
Хоть вряд ли кто сравнится с ним
Своим присутствием реальным.

Храня его от всех грехов,
Земля и трепетно, и щедро
В свои заботливые недра
Впитала страсть его стихов…

Поэт в раздумьях одинокий,
Здесь по полям бродил окрест,
И все приметы здешних мест
Легли в лирические строки.

Внимая смыслу этих строк,
Их чудной воле обаянья,
Мы с настороженным вниманьем
Воспринимаем, как урок,

Полет божественных творений
С их безошибочной канвой,
Определённою судьбой
Тогда, свершившихся явлений.

В тех строках мудрости земной —
Великий дар и труд бессонный.
Мы пьём из чаши их бездонной
Напиток терпкий и хмельной

С настоем вечной жажды жизни
Любить готовой и страдать.
Мы пьём, чтоб мыслям сил придать
Развеять дум настрой капризный…

К поре, надеждой освящённых лет,
Когда вдруг наша память обратится,
То встретим с доброй завистью отсвет
На устремлённых в будущее лицах —

На нас самих, не ищущих покой.
Дух юности всегда стремится в вечность,
И увлеченным времени рекой,
Нам невдомёк, что всё, увы, конечно.

Тогда день каждый вызывал восторг
И, уж по меньшей мере, удивленье.
Мы только не могли себе взять в толк,
Что юность порастёт травой забвенья.

И не могли тогда предугадать,
Как сложится у каждого удача,
Когда нам ждать от жизни благодать,
И в день какой безудержного плача.

Знать не дано нам, что будет потом,
Что предпочтёт изменчивое время:
Войдёт ли день радушием в твой дом
Иль на скаку порвётся жизни стремя?

Невзгоды все приходят невзначай,
Когда с судьбой не сходятся пароли,
И сердцем будет повелеть печаль.
Оно ведь в тот момент – в орбите боли.

Чем дальше мы от юности уйдём,
Интуитивней чувствуем преграду,
Которую когда-то перейдём,
Не до конца поняв земную правду.

Мы многие в беспечности живём,
Не чувствуя утраты своей цели.
Того, что потеряли – не найдём,
А вновь восполнить уже не успеем…

С осенней грустью жизнь уж светит нам.
Ты будь ей верен, чувства не скрывая,
Входи спокойно в каждый день, как в храм,
Надежду в них ищи, не уставая.