Иван Волченков - Мир проходящего времени. Стихи

Хоть в начале строки, хоть в конце,
Вольной песни иль строгого гимна.
Твоё имя звучать будет дивно,
Югославия!.. В горном венце

Далью-далей от русского слуха,
Скрыта сербов напевная речь.
Родословная ж общего духа
В нас живёт и при скудости встреч.

Небо нас своей волей сроднило
По крови и по вере – вдвойне,
Чтоб испытывать, видно, в огне
Одного и того же горнила.

Кто в твой мир несказанный войдёт,
Обретёт сразу чувств половодье
И, конечно же, сердцем поймёт,
Как родн о ему это приволье…

Не иссякнут двух наших миров
По-славянски звучащие музы,
Как священные вечные узы,
Как природы волнующий зов…

Когда боль разнеслась наша эхом,
А надежды рассеялись в грусть,
То к тебе по заветнейшим вехам
С кровоточащим горем шла Русь.

Русь искала в тебе исцеленья
Древней вере, пошедшей на слом:
Полыхнуло в твой дом, как огнём.
Русских судеб тогда потрясеньем.

Как спасенье души, как тропарь
Всех молящихся искренне нежно,
Как праматерь, как свет и надежда,
Югославия, ты наш – алтарь.

К истокам дел всех обратится память,
Когда, в ладони землю взяв свои,
Вдруг ощутишь: кровь тёплыми рывками
Отяжелело вздрагивает в них.

Всё, что нас угнетало непомерно,
Отходит вдруг, как суетная блажь.
И суеверных наваждений скверна,
И на пути обманчивый мираж…

Как дальним гулом перекатных бродов,
Исконное нахлынуть норовит,
С воскресшей болью материнских родов,
Рассеянной с младенчества в крови.

Ты чутко слышишь голос этой боли,
Способной слабость духа укрепить,
Чтоб вдруг в постигшем ненароком бое
Не мог от своей правды отступить.

Той, что в печали не стяжает славы
И не приемлет помощи от лжи,
Отсутствующей разве у лукавых,
Да тех, кто всюду сеет мятежи.

И свет добра, и тени преисподней
Всё чётко закодировала кровь,
Чтоб нужное, не забывая, помнить,
Не полагаясь на надёжность слов.

Мы чувствовать всегда должны событья —
Несут они нам пользу или вред —
Пусть бьёт родник природного наитья,
Чтоб ломкий мост надежды одолеть.

Ещё в кострах языческих стихий
Не заронился дух противоречий,
И далеко ещё горели свечи
В дни христианских строгих литургий.

Но самоисцеляющейся вере
Жить оставалось лишь недолгий век,
И внукам внуков византийский грек
Уж на исходе века нашей эры

Предложит мудрость от иных начал —
От осознанья триединства Бога,
Чтоб духа окоём не измельчал,
А мысли не сжигала бы тревога.

Предложит веру с символом креста,
Суровый аскетизм во искупленье
И перед ликом жертвенным Христа
В молитве преклонённые колени.

Весь облик мира обратится к нам
С иной совсем системой мирозданья,
И мы войдём с молитвой в новый храм
Познать душой святое ликованье…

Пока ж ещё высокие огни
По праздникам горели над холмами,
Чтоб дух гордыни, не развившись, ник
Под действием духовного цунами.

О, сам он, этот жертвенный огонь
Был искрой неба – высшего из духов,
Предтечей и прообразом икон,
И оттого в людской душе не тух он.

Власть суеверий сдерживала плоть
От посягательств на чужое право
И становилось принципами нрава,
Когда открылся разуму Господь.

Всё по законам её связей жило
И шло по трудным перевалам лет.
Язычество – духовный первоцвет,
Блуждающий ещё по нашим жилам.

Вдруг кажется, что мир наш – просто свалка,
Спешащая всё под собою скрыть,
А времени безудержная прялка
Прядёт чужих желаний злую нить.

Дни уплывают по законам грубым
В небытия разверзшийся провал.
К какой же цели мы несёмся, люди,
Сбивая с ног друг друга наповал?

Какие силы правят этим бегом
И доверять им можно ли вполне?
Безмолвствует, увы, над нами небо.
Кто ж нам ответит за самих извне?

Для мысли суть природы непролазна,
Зачем ей целью быть дробовика?
Людская ж добродетель в миг соблазна
Бывает не особенно крепка.

Жизнь – торжество то мудрости, то вздора,
И человечество то празднует успех.
То погружается, увы, на дно позора,
Когда без меры тяжелеет грех.

Так соберись же в мыслях на мгновенье,
Понять причину беспричинных бед…
И острый взгляд поймает в исступленье
Всю тщетность самых искренних надежд.

К душе весенний перелом
Уже крадётся в конце марта.
И хоть не скоро первый гром,
Но чувства, полные азарта,

Уже – на стартовой черте,
Совсем, как взнузданные кони.
И долго ль сдержишь их в узде,
Когда их зов природный гонит

В луга, где запахи весны
Дурманят дух теплом и светом,
Где мысль и плоть твои вольны
И благодарствуют за это.

Туда, где зимняя печаль
С душой весны несовместимы:
Свет сноровист, как битве сталь,
Власть разрушая мрачной схимы.

Раздолье – русские луга.
В них тишина, как бы святая.
А сквернословить в них и лгать —
Затея самая пустая.

Во имя верности, любви,
Во имя бескорыстных мыслей
Цветут луга моей земли,
Храня в цветках небесность истин.

Луга – земная благодать.
Их травы все обильны соком,
А нашу вольность их примять
Они прощают без упрёка.

Спаси нас, о Небо, – от срама спаси, —
Ещё б перестройку одну на Руси!..
Обратно чтоб скинуть пленения цепи,
А в душах забился опять родной трепет.

Манеры чужие, мы просим, разрушь,
Избавь саму жизнь от скучающих душ —
Избавь наши мысли от злого налёта,
А в чувства всели ощущение взлёта.

Принять мы не можем страны новый бег,
Нет цели в нём той, чего ждёт человек;
Хотим ли мы быть понукаемы к гону
На алчное капище бога Мамоны?..

Душевный покой – мирный вектор судьбы,
Тревожность же – скрытая форма борьбы…
Дай выбор нам первый – божественной сути,
Вне действия жажды к заморской валюте.

От м о рока всем нам очнуться вели —
Надежды и беды с людьми раздели;
Один должен путь быть у власти с народом,
К благам что бы не было тайного хода.

Пусть звёздные реки нам снятся во сне,
А чаша желаний пусть будет полней.
Ритм сердца пусть будет порывист и страстен,
И к женщинам чувство святое не гаснет!