Вадим Макашенец - Избранное. Стихи, песни, рисунки, интервью

Вы мне как коса, но вас совесть не гложет,
Выкрикну болью в сытые рожи,
В ваших венах течет дерьмо, а не кровь,
Вас не спасет красота и любовь.

Слушайте ж гады, треск моих жил —
Я рвусь из плена того, чем я жил,
Вы исполнены жаждой святого отмщенья,
Но нет во мне веры, как нет вам прощенья.

Двадцать лет я смотрю программу «Время»,
Двадцать лет я несу это тяжкое бремя,
Двадцать лет говорю я пустые слова,
Моя радость банальна, моя боль не нова.

Двадцать лет я кричу, двадцать лет я молчу,
Двадцать лет я не знаю, чего я хочу,
И мне эти года пошли бы не впрок,
Но пять лет из них я слушаю рок.

Безнадежно тону в ленинградской волне,
Где вода, как вино, и где, кажется мне,
Я найду свою истину лишь через боль,
Вырывая из цепких мозгов свою роль.

И Тебя, мой Господь, я молю об одном —
В этой жизни, поставленной кверху дном,
Дай мне силы и веры добраться до дна,
Ты гори, ты не гасни ночная звезда.

Моя звездочка! Жизнь моя – мартовский лед,
Под которым уже невозможен полет,
По которому я как-то странно бреду,
То вперед, то к себе, то в огне, то в снегу.

Исковеркаю! Вырву! Гори все огнем!
С которым идти мне ночью и днем,
Поджигая управы наших сердец,
Приближая начало, как чей-то конец.

Нам опять говорят – выход найден, вперед!
Но под тяжестью строя провалится лед,
Поднесите к глазам географию рук,
Наши линии кривы, но это не круг.

Это не то, но и это не так,
По прямой по дороге пятится рак,
Космос смотрит на нас бесконечностью звезд,
Мир настолько же сложен, насколько и прост.

Я хотел бы воспеть радость нового дня,
Я хотел бы успеть взять с лихвою
Все, что светлые дни таят для меня,
Но сейчас я ночами вою.

Я хотел бы воспеть еще слово Любовь
И колени склонить перед нею,
Только жизнь меня бьет в глаз, а не в бровь
И я петь о другом не умею.

Океан моей веры, ты прост и суров,
Только плот мой пока еще не готов,
Я плыву, как могу, по теченьям твоим,
Знаю, плыть невозможно вот так вот двоим…

Но когда моя жизнь меня принесет
К той земле, что меня где-то долго так ждет,
Из коры и ветвей я построю Фрегат,
Чтобы плыть вопреки, против и наугад.

Не привыкнем к холоду мы никак,
Уши кутаем и глаза,
Под трамвайной дугой мирно спим за пятак,
Есть водитель и есть тормоза.

Я сегодня, наверное, не усну,
Боль не стихнет под тяжестью век.
Раздарив все тепло, но приблизив весну,
Под снегами лежал человек.

Мне никак не уйти от Природы
В этом городе крыш и труб,
И капризы моей погоды
Разлагают сомнений труп.
И микробы моей болезни,
Как алмазы, крепки и просты,
Как слова самой древней песни,
Как на свежих могилах кресты.
Не забуду чужие строчки,
Но свои напишу слова,
Верю – каждой болотной кочке
Провалиться даны права.
И стою я. И друг мой рядом,
Тем же вирусом он заражен,
И нас лечат вином, как ядом,
И как хлебом – газетным листом.
Я стою. И кричу. И не вижу,
Чтобы люди бежали к тебе,
Ты прости, я себя ненавижу,
Я уже по колено в воде.
Не умею еще. Не умею
Я уже говорить о другом,
Перед собственном взором немею,
Вижу топь да трясину кругом.
И на нитку такой моей веры
Бог мои отмеряет дни,
Как остатки былой химеры
Вырываю я зубы-пни.
Ожерелье мое то и дело
Примеряет болотная выпь.
Боже! Я изумлен до предела,
Что не порвана красная нить.

Когда земля одевается в белое,
И от сугробов – тень,
Верую, Господи, верую —
Наступит Судный день.

Верую, но не верю.
Что мне еще осталось
В мире, где люди-звери
Жрут животную радость.

В мире, где даже в смерти
Есть только доля правды,
Вы в чью-то смерть не верите
И в плач у могильной ограды.

Но пусть все черным по белому,
И нового нет Христа,
Верую, Господи, верую!
Но нет и на мне креста…

Я ухожу от бессмысленных их.
Земля – для мертвых, вода – для живых.
На нашей земле, что полита водой,
Идет война – что ни труп, то живой.

Копыта цокают – машинистки стучат,
В лагерь привозят детей-октябрят,
Их приучают к войне уже тут,
Кто здесь живой? Ты почти уже труп.

Мне легче пишется ночами,
Поэтом солнца я не стал,
Мне легче пишется стихами,
От прозы жизни я устал,
И дни по капле вниз стекают
Страницами из дневника,
И голоса друзей стихают,
И не поверить вам никак —
Сомнений шлюзы вновь открылись.

От постоянных увлажнений
Слова и знаки все размылись,
Меняя смысл предложений.
И в свете всех постановлений
Стою, отбрасывая тень.
На сцены старых представлений
Актеров новый гонит день —
Сияет новое светило.

Ослепнуть под его лучами
Давно слепым приятно было.
Мне легче видится ночами.

Я не люблю
Сбивать сосульки,
Что и так
Растают весной.
Я не люблю Хирургов,
Я люблю Терапевтов,
Например —
Иисуса Христа.

Подвиг птицы,
летящей вверх —
Это капли дождя
на обугленных листьях.
Счастье не в том,
что летишь без помех,
И горе не в том,
что не понят твой стих.

И кто-то летит,
А кто-то ползет,
Кто-то убит,
А кто-то убьет,
И в ржавой ране
Кричат глаза,
И в Божьем храме
Свистят тормоза,
И руки к Небу,
И к стенке лицом,
Питаемся хлебом,
Плюемся свинцом,
И двери открыты,
И настежь окно,
И все позабыто,
И нет НИЧЕГО!

Но слышишь? —
Негромкое чье-то «Прости…»,
Но видишь —
свечи огонек не потушен,
И если тебе
этот мир не спасти,
Попробуй спасти
свою черствую душу.
И пусть ты услышишь
недобрый их смех,
И пусть ты увидишь
лица живых,
Счастье не в том,
что летишь без помех,
И горе не в том,
что не понят твой стих.