Александр Матвеев - С берегов большой реки…

Там, за горизонтом, за небесной синью
Лето разгулялось, песни напевая,
Парус тёмно-алый в том краю дельфиньем
Обгоняет ветер, над волной летая.

Там, за горизонтом, парус и дельфины,
Там цветут деревья и дожди грибные,
Вижу сам себя я в мире том невинном,
Слышу песни лета, славные, родные.

Где ты, где ты, где ты затерялось, лето? –
Хмурится и злится снежная весна.
К морю полечу я даже на край света –
Вижу чудо-лето ночью из окна.

За штурвалом стою, песню вечную морю пою,
Возвращаюсь назад в забубённую юность мою.

Одинокая птица на кровле
Неподвижно в печали сидит…
Я – улитка, я – просто улитка,
Ухожу от беды в завиток.
Одинокая птица на кровле,
Буду часто тебя вспоминать,
Будет песня неспетая сниться,
Будет новая жизнь на Земле,
По теплу я счастливым проснусь.
Одинокая птица на кровле –
Мой дремотный, болезненный сон.

Облака отражаются в глади воды,
Между ними струится небесная синь,
В отраженье ищу прошлой жизни следы,
Вспоминаю далёких, забытых богинь.

В конопатую Любку был с детства влюблён,
Моряком с Василисой гулял,
Но однажды явил мне звезду небосклон,
Ту что сам я, не зная, искал.

И к звезде той заветной всю жизнь я бежал
Среди ярких и новых светил…
Увлекался, бросали меня, я бросал –
Жил ли я или вовсе не жил?

Апрель капризен и коварен:
То снег, то дождь, то небо ярко…
По вечерам в соседнем парке
Стихи читает сам Петрарка –
Какой немыслимый сценарий!

И в глубине аллей холодных
Мелькает женская фигура…
В чужой стране, под небом хмурым
С поэтом встретилась Лаура –
Какой сценарий превосходный!

Апрель и весел, и прекрасен –
Из забытья стремлюсь на волю…
Бреду по лужам в чистом поле,
Я счастлив в этой новой роли –
В плену несбыточных фантазий.

Картошка в мундирах,
Селёдка из бочки,
И житного хлеба ломоть…
Гитара и лира,
Кантата в полстрочки,
И страстью наполнена плоть.

Колье изумрудно,
Серебряный крестик,
Нахально смеющийся бюст.
Любовь безрассудна,
Без фальши бесчестья –
Неведомы скука и грусть.

Лежит на коленях
Раскрытая книга,
Актриса сегодня не здесь.
В Париже ли, в Вене,
В Нью-Йорке ли, в Риге –
Безумных фантазий не счесть.

Две жизни, две страсти,
И явь, и химеры –
Истрачен последний сантим.
Две правды отчасти,
Пустые фужеры,
И слава под небом чужим.

Каждый день с утра бегу
К поскучневшему окну
Там знакомый-незнакомый
Мир, который я любил.
Он такой родной и близкий,
Он такой чужой и странный,
Неизвестный и опасный;
Мир студёный и коварный –
Я таким его не знал.
Мир притих и затаился
И скукожился немного…
Небо облачно и стыло,
Воздух влажный и тягучий,
Свет в окне, и тот понурый, –
Как такое может быть?
За соломинку хватаюсь
В мыслях сумрачно-тревожных –
Может, это только сон?
Выпрямляюсь-напрягаюсь
И смотрю во все глаза
В присмиревшее окно.
Даму вижу я с собачкой
На коротком поводке;
Без намордника собака,
Дама с маской на лице;
Вижу дворника с метлою –
Дворник улицу метёт,
Каждый день с утра Анзор,
Как солдатик, на посту.
Вдохновляюсь-улыбаюсь,
Значит, что-то сохранилось,
Хоть остались только крохи
От того, что так ценил.
Вот ещё – идёт парнишка,
Куртка – просто нараспашку,
Шарфик красный не повязан –
Парню вирус нипочём?
Я когда-то был таким же –
Молодым и безрассудным.
Стал теперь я осторожным
И смотрю на мир смятенный
Сквозь оконное стекло.
Осветило солнце крышу,
Светлый луч меня коснулся,
Жмурю радостно глаза.
А напротив, да! напротив
Строят дом жилой неспешно,
Ярко-красные жилеты
Копошатся-копошатся
На девятом этаже…
Каждый день с утра бегу
К посветлевшему окну.

Вот какой с утра сегодня
Выпал мне счастливый день!
Солнце брызнуло в окно
Благодатным светом.
И с лазурью небывалой
Забежало в гости лето,
Хоть на улице апрель.
Нынче он такой капризный –
То нахмурится сурово,
То траву посыплет снегом,
То вдруг дождь гнилой нашлёт.
А сегодня, да, сегодня
День и добрый, и весёлый.
По карнизу за окном
Скачет серый воробей
И чирикает, шустряга,
А на ветке, на берёзе,
Чистит пёрышки свои
Воробьиная подружка.
Соком страсти налились
На берёзе почки,
Ах, апрель, родной апрель,
Ну не хмурься больше,
Будь таким, каким сегодня
Поутру ко мне явился,
Иль ещё щедрее будь!
Не жалей, мой друг, тепла,
Ведь поверили тебе
Божьи птички – воробьи.

Деревенька моя подмосковная,
Вновь вернулся в твою тишину.
В захолустье седом живу ровно я,
У тебя, деревенька, в плену.

Под лучами апрельскими первая
Распустилась ветла у ручья…
Позади жизнь суетная, нервная,
Да и здесь уже жизнь не моя.

Я жил и жизнь свою любил,
Был выше обстоятельств;
Грязь отступала от меня,