Валерий Бронников - Лешукония

Эх! Лешуконь, Лешуконь, Лешуконь!
Славная сторонушка.
У влюбленных тех покой
Выпила до донышка!

Растянулся, словно диво,
Щельи косогор крутой,
Рыбаки плывут красиво,
Сёмгу выловят с икрой.

А в период лесосплава
Широки Мезень и Вашка,
Где был берег, тот, что справа,
По воде бегут барашки.

Эх! Лешуконь, Лешуконь, Лешуконь!
Славная сторонушка.
Знаем мы тебя такой,
Наша Лешуконушка!

Лешуконский край лесистый,
Край таежный и глухой.
По дорогам путь тернистый,
Самолетом не плохой.

Валят сосны лесорубы
И трелевочник-букашка,
Задымят по утру трубы,
В белый дым ныряет Вашка.

Эх! Лешуконь, Лешуконь, Лешуконь!
Славная сторонушка.
Обнимает белый дым,
Как в постели жёнушка.

Сенокосные угодья
Распростерлись вдоль реки.
Золотого сена хлопья
Мечут в копны мужики.

На просторах Лешуконья
Свет зари обнимет утром,
Разукрасит лес спросонья
Разноцветным перламутром.

Эх! Лешуконь, Лешуконь, Лешуконь!
Славная сторонушка.
В Кебе девушки поют,
Как в лесу соловушка.

Крестьянин Рыжуху запряг спозаранку —
Рань утра слезой окропила рассвет —
Взял сало, яйцо да к ним хлеба буханку:
Нехитрый крестьянский, обычный, обед.

В Березнике утро встаёт с косарями,
По Ёжуге травы заждались косьбы.
Над полем поёт хоровод с комарами,
В леску, что за полем, краснеют грибы.

Бригаду гребцов заждалась переправа,
КС-100 доставит всех к стану баржой,
По полю пойдёт и исчезнет орава,
Не видно людей за высокой травой.

Андрей Легостаев рубашку разденет,
Коснётся плеча теплый луч с ветерком.
Дым кухни перину над речкой постелет,
На завтрак чай бархатный с лёгким дымком.

До полдня стрекочут по полю машины
И скирды встают, как солдаты в строю.
Устали сельчане, натружены спины,
А вечер приносит прохлады струю.

Осталось в районе одно лишь хозяйство,
Где летом на зореньке косы поют.
Дома как дома – деревенское братство.
Деревня Березник. Крестьяне и труд.

Лес одно у нас богатство,
Не пробились нефть и газ,
Процветает тунеядство,
Не судьба найти алмаз.

Распластались деревеньки
Вдоль Мезени, Вашки, вдаль,
От домишек вниз ступеньки,
И царит везде печаль.

Обнищали с перестройкой,
Съели весь совхозный скот,
Мужики в обнимку с койкой,
Испарился весь почет.

Не летают самолеты,
Без судов в реке вода,
У людей теперь заботы —
Как дожить до четверга.

Предприятий нет – задворки,
А в райцентре тишина,
Процветают, лишь, конторки,
Да кой-где инспектора.

Школа наша – новостройка
Поросла давно травой,
Ждет хозяев очень стойко
И стоит сама-собой.

Поседели ветераны,
Перемен ждут от властей,
Прохудились все карманы
От последних новостей.

Лишь кипит всегда работа
Там, в районе, у властей,
Обнищание народа
Не взорвет накал страстей.

Лес богатство – это правда,
А прибрать его к рукам
Надо, чтоб была команда,
Вера в силу мужика.

Так живет и «процветает»
Лешуконский наш район,
И надежда тихо тает,
Так, как свечка у икон.

Над рекой остывший вечер,
Потемнел далекий бор.
С ветеранами на встрече
Лешуконский славный хор.

Запевает пава песню
И звучит баян-гармонь,
Побежит по перелесью
Под баян гривастый конь.

Раскрасавицы от песни
Раскраснелись, зацвели.
Отражают дружно перстни
Свет зари, тепло Земли.

На окраине поселка
Крылья ветер распростёр,
Мягкий, теплый, как из шёлка.
И поет наш русский хор!

Сбербанк не открылся, но очередь стойко
Стояла, копилась на мощном крыльце.
И вдруг подошел небольшой мужичонка,
Увидел знакомую, в женском лице.

«Привет! Ты откуда?». «Конечно, с Усть-Кымы,
Но знать Вас не знаю и не узнаю».
«Прошли времена, когда долгие зимы
Мы жили в Усть-Кыме, в совхозе, в раю!

Теперь же билет в самолет окаянный,
В один, лишь, конец, я на деньги куплю,
Что выдали в пенсию, в день долгожданный,
Один раз слетаю, не жравши, и сплю!

Фамилию помню, а звать как, не знаю?»
«Я – Нина, родилась я в тридцать седьмом,
А дом наш у речки находится, с краю,
Живем там с сестрою моею вдвоём».

«Мы жили у вас до проклятой реформы,
Когда процветал, креп и «робил» совхоз,
Но вот и дожили: все новые формы,
Смешали всё в кучу: людей и навоз.

Повинны лишь Ельцин, да Ваучер Рыжий,
Гореть им обоим совместно в аду.
Народ обанкрочен, раздавлен, унижен.
Такое приснится, лишь, разве, в бреду!»

Тихонько роптали старейшины века,
Народ одобрял, но упорно молчал.
Стояли так два пожилых человека
И обсуждали начало начал.

Разбитые в труху дороги
Ведут порою в никуда.
Нельзя никак тут без тревоги:
Дорога кончилась, вода.

Скопились все у переправы:
Машины, лошади, толпа
Людей, старух, солдатик бравый,
Скучают: дело их труба.

Паром застрял в песчаной мели,
Внезапно кончилась вода.
Попытки сняться надоели,
Винты гребут туда-сюда.

Народ до зевоты скучает,
И нет уж больше новостей,
Пяток детей вдали «дичает»,
Встречающие ждут вестей.

Водители сидят в кабинах,
Кто дремлет, кто в тиши жует,
Комарики сидят на спинах,
Собачка между ног снует.