Александр Горностаев - Третье небо

не был он ни одной из вершин.

Но бывало с автобусом ранним

ездил с ним я исследовать жизнь.

Много ль знал я о нём в дни разрухи и риска,

попадавший и сам то в тоску, то в беду?

Что он прыгал в длину лучше всех журналистов,

и до самых морозов купался в пруду?

Дар чтеца и ведущего – как у артиста,

я всегда отмечал у него.

Но к себе примеряющий роль афериста,

он по жизни играл – из рук вон…

В смыслах творчества не колебался,

он теорию строил свою:

мол, средь пишущих плохо и слабо

есть не мало вступивших в Союз.

Внешне алчущий почестей мира и благ он,

светлый сердцем, образчиком был доброты.

В одиночестве шевствуя в жизнь, бедолага,

он не редко по краю бродил нищеты.

В нашей жизни хватает печалей богатства,

и в ухабах и ямах ведущая к славе стезя.

И бывает немыслимо трудно собраться

снова жить, если словом, как пулей, – сразят…

Были к славе его все потуги – нелепы.

Так зачем же, сродни покушенью на жизнь,

приставлять, эти меткие как пистолеты,

к сердцу критики речи и пошлости лжи…

Я его, жизнью занятый, долго не видел…

Кто следил за чредой его бед и побед,

Как хромал он, ранимый, в болезне ль, в обиде ль

до тех пор, пока сердце не бросило бег?

Не глубока о нем у сородичей память:

На могиле – трава, дебри диких кустов…

Но не важно, где ставить теперь, Сергей Палыч,

этот памятник Вам – из гранита стихов…

Смотреть спокойно просто не смогу,

пока живу и чувствую пока, —

как достается в жизни бедняку,

как не достойный тешится богач.

И не кому мне больше доверять,

и честность у бесчестия в долгах,

и честь девичью не боготворят,

а отдают за деньги на торгах.

И нагласть с глупостью суды вершат

над разумом, над верою в добро,

и немочь мощи не даёт дышать,

и кривда правде затыкает рот.

Чтобы не видеть это – лучше я умру…

Но как же будет без меня мой друг?

***

Пока поудивляться ходу дней хочу:

как удается вырастать из мерок прежних детям,

как убегают к рекам воды споро по ручью,

и шествию травы за вешней влагой следом.

Ещё душа тоской небытия

не заболела, внемля звёздной пыли,

и равнодушья – на сердце – змея

не залегла, как камень на могиле.

Пока не полная судьбина жизни днями – всклянь,

в себе понаблюдаю всполохи желаний.

И кажется мне с устали, на первый взгляд:

не иссякаемы мои стремления и планы..

Припомнит учитель, правдивый всегда,

не пойманный миром Сковорода;

иль скажет Шевченко из вечности мглы:

откуда пришли на планету хохлы?

И что, прости боже, за вольный народ

у вод приднепровских прикольно живет?

Знавала и Вятка, и Меря, и Чудь

хохлятских прикидов закидистый чуб.

Их древнюю карту печатали крупно.

Хотя не писали, что жили там укры.

И вовсе они не берут нас на понт,

когда утверждают, что вырыли Понт.

И в этой связи мы уже не оспорим

притензий к владению всем Черноморьем.

А слышали вы, что они в старину

поставили в небе нам спутник – луну?

Они были в прошлом лукавы и злы —

то с шашкой, то с пикой, крутые хохлы.

Но часто, все ж, им по соболевой шапке

давали османы, лупили поляки.

Им не куда было с земли этой дется!

И плакали сестры их, плакали дети…

Нам было самим до себя – тяжело,

и все-таки взяли мы их под крыло,

укрыли щитом всемогущей империи,

и стихли тут брани и кончились прении.

Пусть только рискнет заграничный засланец

обидеть украинских женщин-красавиц.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.