Николай Жданов-Луценко - Добро с кулаками. Стихи

В который раз посланцы дальних стран
В полон нас взяли голыми руками.
Ты всё-таки хоть раз усвой, Иван —
Добро должно быть точно с кулаками.

Я не пойму – где гордый русский дух?
Покорность стала в нас чумы заразней.
Иль чуждый говор нам не режет слух
После столетья непрерывных казней?

Как бесит безнаказанность воров!
И как тошнит от наглости разврата.
У скольких русских отобрали кров
И Родину. Иван, вступись за брата!

Я бы собрал все слёзы матерей
И бросил в эту страшную пучину
Власть предержащих в облике зверей,
Готовящих нам скорую кончину.

Я к шёпоту проклятий стариков
Такие бы добавил децибелы,
Чтоб гром освободил нас от оков
И стали мы не на словах лишь смелы.

Задумайтесь: по миллиону душ
Теряем в год не на войне, а в мире.
Старанием продавшихся чинуш
Под пустозвонный зов «мочить в сортире».

Сегодня мало просто добрым быть,
Не делать зла – мол, и на том спасибо.
Настало время зло до крови бить.
Тут кто кого: и в схватке либо – либо.

Нам жизнь дана, не чтоб набить карман
И с ближними общаться, как с волками.
Ты всё-таки хоть раз усвой, Иван —
Добро должно быть точно с кулаками.

Мы учимся грамматике ханжей,
Чтоб распознать оскал среди улыбок,
Пройти босым по лезвиям ножей,
Не сделав драматических ошибок.

Чтоб синтаксис изысканных манер
Нам бранную фонетику поправил,
Мы детям подаем своим пример
И учим исключения из правил.

Мы им пеняем мудростью отцов,
Нас раздражает их ответный ропот.
Но трусов превращает в храбрецов
Лишь спёкшийся в ошибках горький опыт.

Логическая цепь случайных встреч
Не с теми нас людьми ведёт по кругу.
И мы себя не в силах уберечь,
Из года в год пытаясь лгать друг другу.

Мы сами – не охотники, мы – дичь.
Наш респектабельный покой столь зыбок.
И нас всю жизнь хлещет, словно бич,
Наш опыт драматических ошибок.

Предатель, форменная сука
Принёс врагу присягу в США 1 1 произносится как «шша» .
За тридцать сребреников, ну-ка,
Продайся дьяволу душа.

И все не зря тебя поносят,
Кого ты грязью замарал —
Присягу дважды не приносят,
Разжалованный генерал.

Не зря награды отобрали:
Твоя их недостойна грудь.
По справедливости назвали
Изменой Родине твой путь.

В тебя пусть каждый камень бросит,
Кому ты беспардонно врал —
Присягу дважды не приносят,
Разжалованный генерал.
Ты убежал от приговора
Туда, где гибнут за металл.
Со страхом загнанного вора
Американцем быстро стал.

Суд не земной, а Высший спросит
С тебя за всё, что ты предал —
Присягу дважды не приносят,
Разжалованный генерал.

Ты пишешь стих и сверлишь дырку в небе,
Откуда льется лучезарный свет.
Ты пишешь десять, сто, забыв о хлебе,
Чтоб получить божественный ответ.

О свод небес, как будто ледорубом,
Ты бьёшь пером и ширишь полынью,
Забывши о насущном и о грубом,
И в ближнем не распознаёшь свинью.

Поэт доверчив – в мыслях о высоком
Он телом оторвался от земли.
Подчас ему выходит это боком,
Но голос изнутри твердит: «Сверли!»

Не пишешь – дырка в небе зарастает,
Густеет кровь, слабеет с Богом связь.
И лишь в молитве снова лёд растает —
Живи, поэт, Стихом перекрестясь.

Когда деревья плохо плодоносят,
Безжалостно срубает их топор.
Кому дано, с того и много спросят:
Забудь всё то, что создал до сих пор.

Любовь никак не навязать
Там, где ей не дано родиться,
Не убедить, не рассказать,
Как это может пригодиться.

Любовь никак не навязать
Тому, кто к ней не подготовлен,
Кто не способен осязать,
Чем ход событий обусловлен.

Напрасен труд любовь внушить
И счастье в будущем представить
Тому, кто не устал грешить.
Любить – насильно не заставить.

Любовь никак не навязать
Под видом бескорыстной дружбы.
И никого не обязать
На лицемерье – «был бы муж бы…»

Любовь никак не навязать
Ни доброй лаской, ни заботой,
Когда желание лобзать
С ответной встретится зевотой.

Вот так устроен Богом мир —
Нелепо от начала света:
Любовь предстанет, как вампир,
Когда не обретёт ответа…

Живи и знай, что я – твой горизонт:
Всю жизнь идти ко мне и не добраться…
Ты в этом не пытайся разобраться —
Не всякий дождь предполагает зонт.

Ну, мало ли, что ты бежишь вперёд
И воском страсти натираешь лыжи —
Заветный горизонт никак не ближе,
А сердце то забьётся, то замрёт.

Я – как звезда, которая горит
Из века в век холодным ровным светом.
И ты восхищена во мне поэтом,
Но я – мираж, а не метеорит.

С твоей планеты до меня лететь
Тебе не хватит жизни и терпенья.
Не разорвать земного тяготенья
Тому, кто не перестаёт хотеть.

И если солнце ласково для тех,
Кто тело для загара заголяет,
То знай: вблизи оно испепеляет,
Светило – не для жизненных утех.

Я проницаю мистики туман —
Играть с опасностью – моя забава.
Спроси себя: имеешь ли ты право
Измерить необъятный океан.

И если по призыву Высших Сил
Счастливый случай дал тебе дорогу,
Иди вперёд смиренно, понемногу,
Хулой не оскверняя тех, кто мил.

Сгорел Манеж. Как по заказу.
Ребёнку ясно, что поджог.
Его тушить не стали сразу —
Наверно, так велел Лужок.

Ещё дымится пепелище,
Повсюду пепел, гарь и вонь —
Обильная для слухов пища:
Кому был выгоден огонь.

Проект таких же магазинов,
Как под землёй «Охотный ряд» —
Не для толпы простолюдинов —
Готов был пару лет назад.