Михаил Бомбусов - Поэт

Старики чтут обычаи в пище, в одежде,
Косят, рубят дрова, в погреба возят лёд.
До царя далеко. Здесь всё так же, как прежде,
И хозяин медведь, что на сопке живёт.

Эх, Россия моя! Ты богата, обширна.
Почему же в груди непонятная грусть.
В деревушке живут без претензий и мирно,
Сберегая для нас настоящую Русь.

В Петербурге январская стужа.
Вьюга. Зимний привычный пейзаж.
Через вихри серебряных кружев
К Чёрной речке спешит экипаж.
Жизнь – кино в чёрно-белом формате.
В вечность едет Поэт – сын Земли,
Но молчат на Неве и в Кронштадте
Крепко вмёрзшие в лёд корабли.

Над горою Машук зреют тучи,
Грозный рокот и вспышки огня.
Безмятежный красавец-поручик
К месту встречи торопит коня.
Наблюдают безмолвно Два Брата [1] Два Брата – название одной из вершин горы Бештау рядом с городом Пятигорском при въезде со стороны города Железноводска, откуда Лермонтов ехал на последнюю дуэль. – Прим. автора.
За разгулом тревожных примет.
День последний. Судьба виновата,
Что так рано уходит Поэт.

Ленинград, но уже не столица,
Просто тянет к себе, как магнит.
Белый снег над Невою резвится,
А душа отчего-то болит.
«Англетера» старинные стены
Не расскажут, хоть были б не прочь,
Как Поэт, не приняв перемены,
Мир покинул в ту страшную ночь.

Так до срока ушли три Мессии,
Три Поэзии верных пажа,
Три Великих Поэта России:
Ум, Горячее Сердце, Душа.

Протяжный волчий вой, шум вьюги заглушая,
Донёсся вдруг. Вдали мелькнули огоньки.
Охота началась. Голодных серых стая
Лосиный след взяла в сугробах у реки.

Сохатый, богатырь с ветвистыми рогами,
Менял свой ареал (прогнал глубокий снег).
Бывает в жизни так, не часто – временами.
Жить в сытости хотят и зверь, и человек.

Погоня удалась и волки на поляне
Прижали беглеца к поваленной сосне.
Рога склонив к врагам в замкнувшемся капкане,
Лось начал бой за жизнь, как будто на войне.

Атака с ходу, «в лоб», маневры обходные,
Ранения и кровь, и истощенье сил.
Три волка гнали дичь, возможно молодые,
Все трое полегли. Сохатый победил.

Цена победы той – прокушен бок и ноги.
Лёг победитель в снег, чтоб дух перевести.
Чуть всхрапывает грудь, в глазах огонь тревоги,
Опасно дольше ждать, до цели полпути.

Поднявшись тяжело, петляя по завалам,
Лось двинулся вперёд, кровавый след торя.
Февральская метель укрыла покрывалом
Поверженных врагов и путь богатыря.

Снег съехал с крыши с резким грохотом лавины,
Дробит капель, хоть вроде рано ей пока.
Февраль-проказник не достиг и середины,
А ото льда уже свободна вся река.

В саду от радости затенькали синицы,
Как будто Сретенье, зима сошлась с весной,
Но календарь твердит, что встреча состоится
В тот срок, который указал им «Домострой».

Сугроб у дома серым стал и ноздреватым.
Кто закрутил весь этот мокрый балаган?
Твердят синоптики избитые цитаты,
Что, мол, циклон опять испортил зиму нам.

Что это он принёс тепло из океана
И отогнал в Сибирь привычный так мороз.
Он, словно двоечник, стремящийся упрямо,
На полторы коровы поделить овёс.

В Новосибирске пятьдесят, в Туве чуть выше
Со знаком «минус», а в Поволжье снегопад.
Дома засыпаны сугробами под крыши.
У нас туман и брызги мелкие летят.

Но по приметам к нам зима ещё вернётся,
Мороз ударит настоящий «минус» три.
Растут сосульки, крепнет наледь у колодца,
И у кормушки так же вьются снегири.

Скальпель, как шпага в искусной ладони,
Фразы отрывисты, в голосе медь.
Вечный азарт непрерывной погони,
В той, где ты просто обязан успеть.

Это не спорт, там престижно, удобно,
И не игрушки за пультом в войну.
Здесь промедление смерти подобно,
Жизнь человека стоит на кону.

Яркий светильник и бусинки пота,
Есть ассистенты, блестит инструмент.
Время не важно, такая работа,
Важно решение в сложный момент.

Срок для решений так мал, что безумен,
Лучший компьютер и тот бы завис.
Наносекунда дана для раздумий.
Ты и болезнь. Победителю приз.

Радость победы сродни эйфории.
Множество крестников есть у тебя.
Все безнадёжные – ныне живые.
Сердце ликует, в фанфары трубя.

Но не всегда победитель в халате
И у безносой бывает успех
Сердце внезапною болью заплатит,
Взяв без причин на себя этот грех.

Ночи бессонные, горы окурков
И под глазами круги синевы.
Жизнь такова. Вечный бой для хирургов,
Даже когда мир живёт без войны.

Сердце хирурга, как сердце ребёнка
Боли чужой ощущает разряд.
Рвётся порою защитная плёнка…
Жить для людей! Так учил Гиппократ.

В природе вновь, друзья, повеяло весной.
Пригрело солнце, и очистились дороги,
Но кое-где ещё ледок есть небольшой,
Чуть поскользнулся, и взметнулись в небо ноги.

Запели птицы, вывел поползень птенцов,
Как червячки в кормушке, маленькие слишком,
Сосульки в виде карамельных леденцов
Домам узор опасный, лакомство детишкам.

У небосвода показалась глубина,
Ярило стал немного ближе к апогею,
Зимы смурной и недовольной тишина
Вдруг взорвалась весенней радостной капелью.

До середины февраля ещё шесть дней.
Весна затеяла с Зимой по-женски склоку,
А нам твердят: Гольфстрим по глупости своей
Путь изменил и передвинулся к востоку.

Ещё вернутся снегопады и мороз,
И будет грязь и царство беспросветной скуки,
Покуда спорщицы, пролив немало слёз,
Не разберутся и пожмут друг другу руки.

По дороге пустынной, властью жизни гонимый,
Странник с лёгкой котомкой одиноко бредёт.
Сук простой и корявый, этот посох голимый,
Помогает в нелёгком продвиженье вперёд.

На дворах постоялых у ворот ждут преграды,
Там улыбки швейцаров для набитой мошны.
Но в домах небогатых люди путнику рады,
Приютят, обогреют. Деньги им не важны.

Здесь все помыслы чисты и открытые души.
Пусть есть тяготы жизни, и знакомы с нуждой.
Стол для гостя накроют, пояс стянут потуже,
Ведь нередко их пища хлеб с водой ключевой.