Валера Виртуоз - Авангардные рассказы

удивляется
госпожа
де
Тансен.

«знания
лишают
человека
выбора»

отвечает
ей
Нерико,

резюмирует
он…

«прикиньте,
как
часто
возможность
выбора
делает
человека
несчастным …»

и
Клодина
скорчила
мину —
с минусом
именно…

внешностью
своей
именитая, —
и
миной
этой
вот
тут
увитая…

«всегда,
когда
человек
свободен,
он
уже
должен
быть
счастлив!»

заявляет
ей
собеседник —

своей
соседке…

«по вашему
люди
счастливы,
сами
того
не
понимая?

но
ведь это
счастье
бедняков!»

возразила
ему
маркиза,

капризно
выгнуты
ее
губки,
этой
голубки,
в ее
харизме…

«богатый
человек
как
нагруженный,
как
пере —
гру —
женный
корабль:

рискует
пойти
ко дну —
в минуту
одну…»

«ну и
ну!»

ему —
маркиза

«так вы
философ,
господин
Детуш!»

«нет,
я
только поэт»

кавалер —
вот
вот
вот
ей
ей
ей
как
как
как
кавалер!

«итак,
вы
поэт»

подхватила
собеседница

«да,
драматург!»

признается
Детуш

«да!
да!» —

опять
она
подхватила

«что —
то
о
вас
я
слышала …»

«мною
создано
и
поставлено
на
сцене
пять
пьес,
пять
комедий!»

отрекомен —
довался
тут
Детуш
сам
признался —
шутя…

«здесь,
в Париже?»
интересуется
госпожа
маркиза

«да,
в здании
Французской
Комедии»

«однако!»
отмечает
маркиза

«в этом
литературном
салоне
вы
присутствуете
в первый
раз?»

«абсолютно
верно!»

признается
он
ей;
перед
ней
так
наверно

(наверняка,
как
это
свойственно
для
бедняка…)

а
пока
продолжает
он
далее
и
поясняет
собеседнице
(современ —
нице
этой!)
такие
детали:

после
предс —
тавления
пьесы
последней
он был
предс —
тавлен
госпоже
маркизе
мадам
де Ламбер —

и
получил
чин
чином —
приглашение
в салон
ее
чинный…

«мадам
де Ламбер,
моя
подруга»

делится
госпожа
де Тансен

«она
собирает
писателей
со
всей
округи!»

«о,
я
ей
благодарный!»

он
заявляет:
«это
не
выразить
ни
словами,
не
выразить
ни
стихами,
как
я
благодарен —
за
наше
знакомство,
очарова —
тельное
такое,
как
богини
потомство!»

«господин
поэт,
да
вы
под —
линный
льстец!»

улыбнулась
она.

а
Детуш —
тут
в шутку,
как
в дудку:

«знаете…

разве
богиням
гимны
льстят?

и
опять:

…ибо,
богинь,
полагаю,
пылая,
боготворят!»

отвечает
поэт,
а сам
отмечает,
сам
замечает
что:

очаровательности
ее,
госпожи
де Тансен
источник, —
в точности
это
ее
прическа,
ее
завивка,
и
глаз
ее
зыбкость,
ее
улыбка…

лицо
и
цоколь
стана —
становят
и
составляют
все
ее
совершенство:

всего
по
капле, —
в компанию
к платью —
приятному
такому,
словно
истома,
это
знакомо…

и
это
приятно!

(привлекательности
эта
капелла
притягательности
эта
эгида,
эта
поэма,
тут
перед
поэтом!)

задумался
сам
он
о
том,
и
об
этом…

засмотрелся
он
сам
на
нее,
замечтался
слегка…

о
далеком
пока…

а
пока
такой
актуальной
от
акта
до
акта:
от
такта
до
такта
такой
идеальной,
такой
уникальной —
от
взгляда
до
взгляда,
от
лада
до
лада —
оригинальной!
орально
такой тут
интеллек —
туальной,
индивидуально —
неординарной,
янтарной,
и
конгениально
такой
сексуальной,
такой
…!
выглядит
для
него,
Нерико,
его
соседка

в беседы
беседке!

привлеканка!

привлека —
тельная
она
такая,
как
никакая
другая,

о,
да,
увлекательная
такая,
как
ветка
для
ветра,
как
беседка
отличительная
такая,
эта
соседка…

ведь
симпатич —
нейшая
она
такая, —
как
мечта
дорогая…

рядом
с Детушем
тут
эта

жемчужина
из
жемчужин,

из
женщин —
женщина;

нет,
не
поденщина…

она
поэту
этому —
эта
поэту,
который
наверняка
ей
не
нужен…

а
он
уже
ею
овъюжен —
загружен!

госпожа
аристократка,
эта
маркиза,
ему,
Нерико
Филиппу —

с улыбкой
зыбкой,
говорит
вот,
говорит
как
скрипка:

(как
артистка,
аристократка
эта,
такая
как
киска…

и
тут она —
близко!

соседка
его,
искра на
искре —
и
в сериале,
в аврале,
как
одалиска!)

говорит
вот,
говорит
как
скрипка,
с улыбкой:

«вы
говорите,
вы
утверждаете,
я
богиня,
знаете,

богини
ныне —
малина
и
на
малине,
Мальвина
и
на
Мальвине

они
не
в новинку —
картинка
и
на
картинке
корзинка
и
на
корзинке!»

«таких
как
вы
(кавалер
ей
ставит
на вид!)
нужно
еще
поискать
всем
дружно!»

а
жемчужинка
ему:

«вы
мне
льстите,
когда
говорите
то,
что
я
богиня!

богини
бессмертны,
верно?!

а
я?!

я —
не
бессмертна,
ведь
я
не
такая,
как
ямб!»

«влюбленные
ямбы и
ямбы
ямбы и
ямбы
любовные
гамбы и
гамбы
гамбы и
гамбы,
самые
лучшие,
хотел
бы я
положить
у
ваших
ног,
их
сложить,
если б
смог…»