Николай Ловелиус - Разговор с дневником. Юбилейный, 2010-й год

Алхименко меня оберегал,
Хотя мой скромный вклад был очень мал.
Как он, такие, взращены страной,
За службу под водой он стал седой.

Установка: «ближе быть к озерам».
Дорогу нужную нашел не скоро,
Но вдруг – Кудерский на пути,
Мне повезло немного с ним пройти.

Но рыбы – не совсем «озерная» тема,
Когда их изучает другая система.
Мудрый патриарх терпелив был:
Понять «рыбье царство» благословил.

В Ладожской экспедиции нет места…
Выходит, слеплен из другого теста.
Жалеть нет оснований об уходе:
Не помнят дурно обо мне в народе.

Возможностей для пониманья было мало:
Работы в экспедициях недоставало.
Проверки лучшей нет, чем в поле,
Когда недели вместе поневоле.

В экспедиции сразу становится ясно,
Полезен кто, а кто попал напрасно.
К таким проверкам я привык давно:
В судьбе моей они все – светлое пятно.

Но уж три года экспедиций так и нет,
К экспериментам потерялся след.
Одна возможность есть – то горы книг,
Что не заменят даже экспедиций миг.

В счет отпуска смог сберечь форму.
Плохо понимаю эту дикую норму —
Искать ответы в море компиляций
У людей разных народов и наций.

Мне руку протянул Алексей Ретеюм.
Как много оказалось общих дум!
Он мудрый специалист и человек, —
Такой встречается однажды в век.

Масштаб его суждений очень емкий,
В науках он глубок и знаток тонкий,
И встреча с Алексом, то для меня награда
После блужданий среди тьмы и ада.

Дай ему Бог по всем его заслугам,
За счастье назваться его другом.
Пока могу считаться коллегой, наверно, —
И без таких, как он, жить очень скверно.

Прощаюсь с Деда институтом озер,
Где и настигла Шнитникова беда в упор.
С его уходом почти все уже стерто, смыто,
Заслуги экспедиционные его уже забыты.

Из лаборатории никого не осталось:
Все уволены давно, – какая жалость!
Мне даже думать об этом – страшное зло.
Выходит, горному направлению не повезло…

Нет его последователей в этих стенах, —
Лишь воспоминания живут в стендах,
Знание ритмичности пресной воды…
(Шнитников знал, когда ждать беды).

Он мог анализировать за веком век, —
Таким вот мудрым был достойный человек.
По кандидатской он был оппонентом,
И я дорожу этим светлым моментом.

Немного почитал своих стихов
И рад, что мне хватило добрых слов
Для тех, кто в жизни был достоин,
Не прятался, а был всегда, как воин.

В жизни это качество нужнее всех:
В борьбе всегда сражается за успех.
Порою, дорого заплатишь за него,
Но не беги от трудного всего.

Судьба воздаст тебе за все заслуги,
Не предадут тебя друзья, подруги,
Все будет добыто тогда и в срок, —
Я говорю для вас, хотя и не пророк.

Так мир устроен, знает каждый:
Ответить всем приходится однажды.
Кто экзамен выдержит достойно —
Проживет остаток дней спокойно.

Я снова в поезде, какая радость!
Весна вокруг и воздуха сладость.
Все вышло так само собой,
И зимней спячке дан отбой.

В движеньи этом море света,
Оделась в зелень вся планета.
Ручьи кругом и влаги масса,
И стужи кончилась гримаса.

Мысль о дорогах ожила давно, —
Она пьянит покрепче, чем вино.
Время есть думать: что за диво,
Разнообразие видов так красиво!

Какими же будут будни дорог?
Жаль вот, что немного занемог:
Уходит бодрость в ногах моих,
Хватало которой порой на двоих.

Остается двигаться не спеша,
Пока просит дорог моя душа.
Еще зовут меня повсюду дали,
И желания покуда не пропали.

Поезд первый весной в столицу.
Городам-Героям надо поклониться.
Создан Федерацией турнир такой,
Где смогу увидеть народ родной.

Сужу бокс почти шестьдесят лет:
Среди коллег дольше, видно, нет.
Еще востребован, и слава Богу!
Могу сейчас работать понемногу.

Мысль о дорогах согревает душу,
И я вот эту радость не нарушу, —
Служу я делу верно, без помарок,
И каждый день в пути мне мил и ярок.

Пусть тешат титулы высокие других,
Смогу я обойтись теперь без них.
Уже ушла пора элитного начала.
Мне Родина так много доверяла…

Судил Европу, Мир, Олимпиаду,
Кубки Мира и страны – в награду.
В подлых не был сговорах ни разу —
Как мог, крушил я подлости заразу.

Много друзей уже ушло из жизни…
Опустел ряд уголков моей Отчизны.
В Чите уже нету Горбунова,
Во Владивостоке – Литвинова.

Грустной ситуация стала на Неве,
Здесь потери более знакомы мне:
Нет Емельянова, Лебедева, Гудкова,
Щупака, Верткова, Шаткова…

Даже Москва стала пустой:
Ушли Калимулин, Богачев, Киселев,
Попович, Градополов, Булычев,
Попенченко, Денисов, Греков…

Этому списку нет конца…
Нет среди них недостойного лица.
Сложно продолжать список ветеранов,
Они боксу служили честно, постоянно.

Нужно увековечить славные имена,
Пока их помнит мир и наша страна.
Есть еще свидетели их былых заслуг.
О них должен помнить каждый,
Кто был им близок и боксу друг.

В прошлую ночь спал почти час.
После отдыха бодрствую сейчас.
Но память меня наградила сполна:
От спячки проснулась моя страна.

Новые дороги таят аромат простой.
Главное, окончен сложный застой:
Оживает природа, разделись люди.
При добром стечении в норме будет.

Поездки в Москву, затем в Литву:
Давно не видел боксерскую братву.
Не смутили и большие расходы:
Важно не выпасть из общей моды.

Толчок первый дал Артемьев,
Знающий основы бокса звеньев.
Подхватил эстафету Антанас,
Он помнит святое время для нас.

Видеться могли по всей стране.
(Все удалось порушить сатане).
Сейчас по крохам собрать все надо…
Встречаться хоть иногда – награда.

Мы отдали почести Поздняку, —
Многого достиг он на своем веку.
Воздать нужно Дану по заслугам,
Для многих из нас был он другом.

Сохранить все лучшее – наша задача.
Свое назначенье не вижу иначе.