Дарья Черноусова - Тетради. Стихи

Мелодия – по хроматической,
Клавиш едва касаясь.
Мотив антилирический,
По барабанам – заяц.

И сказочный, и дремлющий,
Жестокий, пьяный ветер.
И античеловеческий
Мой город, злой, как дети.

Решительно страдающий
Заплакал кроткий вечер
С той необъятной разницей,
Что не обнять за плечи.

Растерзанное, странное
Внутри пылает сердце,
На перекрестке каменном —
Растаявшие свечи.

Кленовый лист на мраморе,
Как барельеф застывший.
И самоцветным лаликом
Он расцветает пышным.

Душою растревоженной
Приник поэт, ликуя.
И в сюртуке поношенном
Ждет он поцелуя.

Жизнь – зазеркалье надежд,
Бесхребетных – за борт.
Царство дремучих невежд,
Где забыт высший сорт.

Вниз, по наклонной – Земля,
В океан нечистот.
Только лишь слышится лязг
Поржавевших оков.

Звонкой монетой плати
За свободу и мысль,
Буквы с мальства затверди,
И молчи, и молись.

Призрачен клин журавлей,
И не виден полет.
Каждый сезон – все теплей,
Восковой тает лед.

Предком завещанный Дом
И жемчужный рассвет
Сломит неистовый шторм
И рука королей.

День опрокинулся яшмовой чашей.
Сине-зеленое небо. А дальше —
Лошади-тучи, крылатые боги
Днем оросили лесную чащобу.

Ливень – потоком, фонтаном из рога
Моет до блеска дома и дорогу,
Город и камни убрал акварелью.
Тучам неважно, какой день недели.

Только зонты, как цветки георгина,
Тесно толпятся, спешат в магазины.
Радуга пестрая – мост через небо,
Солнце идет по нему, как троллейбус.

Лужа – зеркальная плоскость природы,
Смотрит в нее попрыгунья-сорока.
Танцем любуются капли и ветви,
Светом зеленым и радужным светом.

Живой очаг хранит тепло
Стремлений прежних и побед:
Не важно, сколько утекло
Мятежных дней, суровых бед.

Храню в страницах лепестки
Засохших роз и память дат,
Когда весенние ростки
Сулили спелый виноград,

Лились мелодии из уст,
И книги оживали в них,
Был чуток к счастью тонкий вкус,
И разум – безупречно чист.

Очаг согрел, тревоги нет,
И новый день несет мне весть
О том, что ветер снял берет,
И чудо, безусловно, есть.

Кот-луноход таращит глаза в потолок,
Ходики бьют пять часов,
Тени тихо ушли погулять за порог,
Муза приходит на зов.

Шаг вперед, и словесный узор,
Словно шпага, впивается в грудь.
И весь день позабыт, словно сор,
Неимущего жалкий путь.

И, ломая привычный сервиз на столе,
Бумага исписана в кровь,
Позади оставляя сто лет
Полунемого слов.

Ранит муза, и душу вон
Прогоняет клоун, шутя.
И в голове: Джон Донн,
Колокол бьет, взойдя.

И в темноте ключевой
Снова звучит мотив.
Ошеломительный, злой
Армагеддон из титр.

Ретроспектива чувств,
Ломкая вязь,
Вершина псевдоискусств.
И я

Где-то пытаюсь встать,
По середине войны,
Духа и разума распри
Под светом луны.

Пой же, гитара, псалмы
Вечным, ликующим снам,
Без смысла терзая умы
Проснувшимся утром лбам.

В школе понял, я гнилой винтик системы:
Я не крал видюхи и не постил мемы.
Я живу благодаря сбою в матрице:
Тот шуруп, что по теченью не катится.

И как ни сбивали меня с направления,
Создаю антиконформное мнение.
И тупые, скачущие обезьяны
Остаются для меня лишь толпой пьяниц.

От обнаженных тел мутит до ровоты,
Толпе не так далеко до идиотов.
Селфи-палки – в зубах, образ обезличен,
Смерть Земли на фото будет органична.

И плевок во след недавнему прошлому
Будет так бездарно изношен, опошлен.
И картинка HD будет на экранах:
На дороге, в кино, в фастфуд-ресторанах.

Кликай мышкой, играй, покупай и хавай.
Ты – продукт эпохи – заложен в заставку.
После не мечтай о других горизонтах:
Если ты не знаешь, не поставят двойку.

Мечта – молитва во вселенной,
А в небе ангел бьется, пленный,
Хотел желание исполнить,
И вот – наказан птицеловом.

Он был не прав, мольбу услышав,
Какой-то проповедник лишний.
Летя, он промысел нарушил,
Проникся тем, чем грезят души.

Он впал к Всевышему в немилость,
Добро напрасно тратил, силы
И бьется в виртуальной сети:
В сто раз прочней обычной плети.

И перья сломаны, и вера:
Напрасно быть пытался первым.
Молитвы – строчки из писанья —
Древнее летописных знаний.

Их пишет инок одинокий,
Читает, может, эти строки.
Всевышний только наблюдает
За тем, как висельник страдает.

Плененный ангел – не у трона,
И не услышишь его стона.
И сотни стрел, блаженных мыслей
Забыты на столе неслышно.

Трижды убить Дездемону,
Порвать на клочки мулету,
Учинить над рассудком вендетту,
Любимцем стать миллионов.

Крушить, и наградами мерить
И жизнь, уникальный феномен,
И смерть, что стоит там, у двери,
Без пошлых ироний.

И шкуру носить леопарда,
Первобытный знак превосходства,
Где врут, там требовать правды
Без страха, без мата и злости.

И в Терек, поэтом воспетый,
Словесной добавить краски,
И сбросить с властителей маски,
И взвесить все брутто и нетто.

Не верь своим чувствам и лжи фараонов,
Кружись вслед движению сфер во вселенной.
Для жизни одной или тысячи клонов
Достаточно знаний и мудрости древних.

Иглы острие прошивает пространство,
Подобно единственно верному слову.
И мир не пройти и во множество странствий
Для поисков сердцу уютного крова.

Ломая изгибы дерев, словно ветер,
Стремится душа воссиять в небосводе
Так ярко на той иль соседней планете.
И в памяти каждой – один тон мелодий.